«Первое приближение»Зверь гонится за мной. Я слышу за спиной его тяжелое дыхание. Тук-таки-так. Он слышит стук моего сердца. Тук-таки-так. Поворот, топот шагов по мостовой. Желтой пятно фонаря рядом, уже сзади. Бежать. Бегу. Эхо бьется под аркой отрывистыми шлепками; воздух безумно горячий. Не успею. Тук-таки-так. Тук-таки-так. Сердце гораздо быстрее, чем секундная стрелка часов, но и они не догонят друг друга. Обречена…Не сейчас. Думать нельзя – потеряешь темп. Следи за воздухом. Следи за своим дыханием. Раз-два-три. Тук-таки-так. Я слышу запах мокрой шерсти Зверя, я чувствую его присутствие за моей спиной. Дом. Квартал. Желтые прямоугольники окон – пустые, бросаются в глаза. Тишина. Раз-два-три. Держать темп. Вдох. Выдох. Вдох…
…Мам, скажи, а тот волк нас не съест? -  дергает девочка маму за руку и показывает рукой на волка, сидящего во рву. Волк скалится и желтыми провалами глаз связывает её, что та не может пошевелиться. Дрожь пробегает по коже ожившим снегом.  – Правда, - говорит улыбчивая женщина, - этот волк до нас не допрыгнет, вот смотри: здесь же высокие стены и зубчатый край. Волки не умеют летать., ведь у них же нет крыльев? – Конечно, нет, - улыбается девочка. Так ты совсем не страшный, правда? Волк оскаливает длинные белые клыки и желтые щели гаснут, но остается ощущение холодного взгляда, немигающего и неотрывного, физически реального, как туман осенним вечером…
    …Он догоняет меня. Спрятаться…Где? Черные дыры подъездов мимо меня проносятся, сливаясь иногда в бесконечно длинную полосу. Асфальт течет под ноги темно-серой волной. Раз-два. Я не боюсь тебя, Зверь, просто мне очень-очень страшно…     
    …Высокая красивая женщина с волнистыми каштановыми волосами опирается на бетонный край площадки.  – Смотри, мой милый, да он неживой! – говорит она, помахивая блестящей сумочкой в тонких ухоженных пальцах.  – Зря мы пришли с тобой сюда, здесь так скучно. Милый, ну ты же обещал! Голос женщины становится противным и дрожащим, как визг сломанной шарманки.  – Щас мы это исправим! – протявкивает её спутник, задирая ногу в лакированном ботинка на бортик ограждения.  –Спорим, щас я его поглажу и он мне ничо не сделает, а?  - На бутылку! – лениво протягивает еще один тип в кожаной куртке, вынужденно оживляясь и отвлекаясь от зеленого горлышка  своего вечного спутника. Женщина пожимает плечиком и смотрит искусственно большими и липкими глазами на первого, который тем временем уже балансирует на бортике, стараясь сохранить хотя бы подобие равновесия. – Эй, ты уже труп! Слыш, ты мне щас за все ответишь, да? Волк припадает к земле и ощеряет клыки. Шерсть его дрожит и скатывается в тонкие иголки, мерно покачивающиеся в такт дыханию зверя. Уши его плотно прижаты к голове и не колышутся, замерев перед прыжком. Спутник каштановой женщины слишком резко поднимает руку и падает вниз…
…Мама, что делает этот, в черном? – Улыбчивая женщина отступает и на её место приходит другая, уже серьезная и ответственная. – Это глупый человек, он пьян. Пойдем отсюда. – Пойдем.  Девочка с женщиной отходят на несколько шагов по дорожке. – Мам, почему мы уходим оттуда. Мы еще не смотрели тигров. Я хочу увидеть полосатую киску. Давай вернемся.  Мама смотрит на девочку и говорит, что кисок они будут смотреть позже, а сейчас они пойдут есть мороженое и смотреть на попугайчиков. – Но киски же интереснее? Мам, мам, почему ты не хочешь возвращаться?  - Я боюсь за того дяденьку.  – Но тот пес, ты же сказала, что он не кусается.  – Он не может укусить, но это не означает, что он этого не умеет. Это не собака, это волк. Ты запомнишь это, хорошо?
    …Волки относятся к разряду волчьих; шерсть преимущественно серая, густая; имеют большой хвост, которым они укрывают кончик носа и лапы, тем самым согревая все тело…   
    …Раз – два. Держать темп. Следи за дыханием. Поворот. Неровный строй пьяных вдребезги киосков мерно покачивается. Разбитый фонарь с искрящим проводом в глубине. Вспышка. Еще одна. Темп! Раз. Два…
    …Раздался пронзительный короткий взвизг. Потом – тишина…
    …Окна начинают гаснуть. Ночь наваливается тяжело, всем своим весом, пыльными холодными улицами и рядом мертвых стекол. Тик-так. Тик-так. Я бегу. Не успею. Воздуха мало, так мало, что даже деревья не шепчутся, сохраняя его. Где-то разбивается стекло. Стеклянные осколки ворочаются в моей груди. Тяжело… 
    …Люди стояли и смотрели вниз,  в жаркий провал, на самое дно,  где нелепо и совсем нестрашно лежал человек… 
    …Почему они стоят, как те трупы в музее? Тихо. Почему я слышу, как дышит зверь? Так не бывает, что все звуки гаснут и вянут. Мама, давай уйдем отсюда. Давай убежим. Я слышу…
    …Я слышу за спиной его дыхание…
    …Вдруг каштановая женщина начинает выть, пронзительно и безнадежно, на одной ноте: «Уби-и-или». Сумочка выскальзывает из её коготков и рассыпается по асфальту яркой горкой бисера и блесток. Кожаный человек смотрит в одну точку, буравя взглядом вывеску напротив. С пожелтевшей картонной таблички на него смотрит с усмешкой серый волк. Какая-то красивая немолодая женщина судорожно втягивает  звенящий воздух и подносит руку ко рту, надеясь, наверное, там его и оставить. Вдалеке бегут какие-то люди в синей форме, машут руками и уже придумывая отговорки начальству и милиции. Яркие и колючие лучи солнца проволокой врезаются в суматошные фигуры людей, заставляя их казаться девочке смутными миражами. 
…Серые силуэты деревьев внезапно кончаются, заменив место бетонной монолитной набережной, проносящейся мимо со свистом, выдыхая клубы пара и размахивая железными щупальцами ограждений. Дыши...
…Вдруг кожаный начинает хохотать, надрывисто и завывая, как степной шакал. Глаза его стекленеют и наливаются странным оттенком. Воздух становится вязким и осязаемо-сухим, шершавым, как наждак. Женщина затихает, как магнитофон, выдернутый из розетки. Синие люди между тем, переругиваясь, ищут вход в загон. А волк с той стороны давно нашел выход и понял, что на кокой-то миг, что он обречен быть свободным. Что ему нечего терять…
…Целая жизнь…
…Только жизнь…
…Я…
…Волк прыгает в приоткрытую дверь, где смущенно претоптывается лохматый парень в синей форме, держащий в руке сачок…
…не могу…
…Голоса вокруг стали пустыми и звенящими; они, казалось, стекали по ушам, заполняя собой все пространство, вибрировали натужно и растерянно, заражая безумием и слепой ненавистью…
…больше…
…По туннелю парка гулко и громко прокатился выстрел. Потом тишина съела все звуки, и, съемши, стала более полной и спокойной, однако хранила в своей утробе все то, что поглотила. Тишина все помнила и знала…
…Это все еще я?…