"Готьё ты, Зиллах, готьё..."

Как я обожаю эти вопросы ))

Как мне не нравится моё состояние...
Первую половину дня чувствовала себя прекрасно, разве что голова немного кружилась.

А сейчас приподнесла сама себе целый букет - хриплый голос, температуру и невозможность свободно передвигаться.
Даже по комнате хожу держась за стенку...

                                                          Мерзкое состояние...

Чувствую себя избитойм, принявшей лошадиную дозу какой-нибудь психотропной дряни и наглотавшейся стекляной крошки...

upd: huh! Мне посвятили картинку )) С пожеланиями скорейшего выздоровления.
                                                                   

Делаю шаг вперёд, широкий замах, длинный выпад.
Ты отходишь.
Ещё раз.
Пытаешься перехватить мою руку, но удар уже не остановить.
Минус.
Отход назад.
Твоя очередь.
Непостижимым образом кинжал касается моей руки.
Один-один.
Снова на исходную позицию.
Мне удаётся схватить твою руку в начале траектории. Вместо того, чтобы разойтись, мы сближаемся. Вторая рука очень естественно ложится тебе на плечи. И вот уже мы смотрим в глаза друг друга... Всего несколько сантиметров между нами.
Издалека слышен возглас Олечки: "Прекратите!"                      Она права.
Мы ведь просто тренируемся.

для того чтобы построить любовь вовсе не нужно идеальной совместимости, нужно лишь два человека с желанием стать лучше.

Что если во время дня устает не тело, а душа....(продолжить проведя исследования)

Даже самое маленькое полезное дело дает человеку полное моральное удовлетворение и надежду на то что он становится лучше...

фигли, буду писать аццкую эппопею как я писал асю, мухехе... для начала пожалуй пару скринов того, что уже готово и немного общих идей)

итаг, немножко идей и основных принципов.

идея первая(она же принцип номир адин)) идея первая - написать асечный клиент. ничего сверхестественного, так как это первый опыт - то достаточно чтобы работали примитивные функции(контакт лист - добавить/удалить контакт/группу, послать принять сообщение, принять офлайн сообщение, изменить свой статус, получить инфу о ползователях из списка контактов, их статусы)

идея вторая - всё должно работать.

идея третья - всё должно быть удобно, по крайней мере для миня)

идея следующая - всё должно быть по возможности красивым...

^ бизусловно некоторый идеи могут быть реализованы ни так как задумывалось, но на первый раз любой результат будит атличным) ^

...вот...

это конечно не всё.) на первой скрине - окно с контактами. на второй прелоад.(вся его фишка в том - что он прозрачный, неправильной формы и с тинями, в общем выпендрёж чистой воды)



ГЛАВА ОДИН НАХ)

тут будет начало. существует уже одиннадцать версий асечных протоколов. практически все клиетны и серваки держат протоколы начиная с седьмого. при этом как таковой офф документации по протоколам ни мирабилис ни нынешний хозяин аси никогда не выпускали). в силу чиго все протоколы спецификации присутствующие в нете - чьих то рук дело. при этом найти спецификацию на русском практически нереально, как и найти спецификацию на протоколы версии больше 9. поэтому за основу была взята восьмая версия протокола в оскаровской спецификации(или просто оскар). собственно это вполне приемлимая спецификация но написанная очень забавно)

нимного о работе асечных сирваков и клиентов. хотя всё и зависит от настройки конкретного сервака, но как правило ася использует порт 5190. вначале клиент ломится на сервер авторизации, посылая туда логин и пароль. в ответ получает куки, с которыми нужно идти уже на нормальный сервак. его адрес также выдаётся серваком авторизации. если куки правильные то серв и клиент начинают обмениваться всяческими настройками. потом клиент говорит, что готов и всё. всё работает)

для обмена сообщениями и клиент и сервер используют так называемые FLAP(это даже как-то расшифровывается оО) пакеты. флап пакет содержит заголовок и некие данные, которые всвою очередь представлены в виде TLV или SNAK структур.(при этом в FLAP пакете будут либо только снаки либо только тлв. причОм флапы с тлв используются только при общении с сервом авторизации и для пересылки кукисов. кроме того снак может содержать в себе тлв структуры).

достаточно важным является факт нумерации пакетов. вначале и серв и клиент произвольным образом выбирают номер первому пакету. но все последующие пакеты со стороны клиента должны нумероваться последовательно(то же самое касается и сервера) если же следом за пакетом с номером 1A 25 мы отправим пакет 1А 27, то серв будет ждать пакет с номером 1А 26 и напроч игнорировать все наши поползновения.

пока хватит)

Девушка, которая встречалась с ним 5 дней сказала, что не может дать ему любви...И меня это так поразило...Откуда она это знает если не знает его вообще, как она может это говорить если даже не попробовала!!!...для того чтобы построить любовь - не нужно идеальных отношений, для этого нужно просто двое людей которые нравятся друг другу, с желанием стать лучше. И готовых меняться ради друг - друга.

Сколько раз я готов благодарить богов за то, что порой я могу увидеть человека в новом свете, за то что человек может меняться..И за то, что он послал мне моего любимого человека....

Только в больнице я понял, чего мне так не хватало.
Этой всепоглощающей пустоты, когда от капельницы к твоему предплечью тянутся прозрачные трубки, а тонкие иглы впиваются в вены.
[Я не чувствую свего тела, я не могу пошевелить и пальцем от боли.] Из-за некоторых особенностей моему организму необходимо вводить двойные дозы обезболивающего, но кто из медработников удосужился заглянуть в эти невзрачные персональные рекомендации?

Мне надоело уже третьи сутки видеть этот пропахший медикаментами коридор, смотреть на паутинку трещин в потолке...
Но одновременно мне так спокойно. Хочется, чтобы все было в порядке. Хотя бы назло.

А еще здесь нет связи... И на ту единственную смс, которую мне удалось получить, мне хотелось ответить "Это что, шутка?"

Кап...Кап... Кап...

                                                                                         Sleep, sleep. Dream, dream...
                                                                                         Don't feet, don't feel...

Там где начинается любовь - кончается дружба( верно во всем с добавлением: Если эта дружба не мешает любви).

Люди...
Сначала они говорят "Я тебя люблю",
но как только они находят кого-то
лучше, всё меняется.
Они ведут себя так,
словно никогда его не любили.

Люди чаще всего говорят глупости тогда, когда приходит время серьёзных слов...
...а две пары лишних ушей вовсе не способствуют откровенности.

Всё же в человеке есть нечто большее, чем порода. Даже кошки дружат порой с собаками, даже самое большое различие - всего лишь путь для сближения.

Похоже, я безнадёжный романтик. Без шансов на утрату сего качества. Не менее безнадёжный циник во мне давно уж согласен с этим, тот самый циник, который смеётся над своим и чужим. Ха, этой паре просто пришлось подружиться!

Рядом со мной, наверное, нелегко быть истеричным... это легко рядом с тем, кто себе такого не позволит. Приходится порой обьяснять нечто вроде того, что "нордичный характер - это шквал чувств, подчинённый холодной и ясной воле".

А что делать, если эта двойственность, множественность натуры заложена в моей крови? Именно прочный союз всех этих противоречивых черт для меня и составляет то единство, что принято звать Гармонией. Это как змеиная сталь мечей - её получают, сковывая воедино десятки полос железа, а в итоге получается клинок прочнее, нежели выкованный из одного куска металла.


                                                                                                                          [не для критики]

нужно бросить курить...нужно...
две-три пачки в день  перебор..
"Думая так, я иду по городу, в котором никого нет"

Я помню, как мне улыбался Сентябрь. А скоро придёт время прощаться с Октябрём.
Он дарит мне пестроту красных, жёлтых, зелёных листьев, горький привкус тронутых морозом яблок, становящееся холодным сияние звёзд на вымытом дождём бархатно-чёрном небе [капли этого дождя ещё блестят у меня в волосах]. В воздухе разлит оранжево-красный, словно сердолик или янтарь, свет. Всё это прекрасно. Всё, что прекрасно имеет смысл. И я могу дать ему имя.
                                                                                         Твоё имя...

Отдых это круто...:) это скорее состояние души нежели, кол - во съеденного и выпитого....Но отдохнули мы просто прекрасно...я спать потом напишу по подробнее

Она не придет - её разорвали собаки
Арматурой забили скинхеды
Надломился предательский лёд
Её руки, подготовлены не были к драке
И она не желала победы
Я теперь буду вместо неё

Она, плавает в формалине
Несовершенство линий
Движется постепенно
У меня её лицо её имя
Свитер такой же синий
Никто не заметил подмены

Она не прийдёт - руки были в змеиной норе
Голова в осином гнезде
А спина в муравьиной куче

Буду я - я из более прочного теста
Я достойна занять это место
Я многое делаю лучше

Она, плавает в формалине
Двигаясь постепенно
В мутном, белом тумане
У меня, её лицо, её имя
Никто не заметил подмены
Ключи проверяю в кармане

Я наверное что-то не то играю
Я не знаю кто эти люди
Улыбаюсь немного странно

Заподозрят что я не она - другая
Я не знаю что тогда будет

Опустившись на колени, я закрыл глаза. Хорошо. Как
прикажешь. Я слишком долго шел к тебе. Слишком долго учился верить в тебя.
Я ненавижу свой город. В нем нет никого, кого можно любить. Если ты
исчезнешь... я просто умру, наверное. В уюте бетонной квартиры. В
окружении любимых вещей -- они не люди, они не могут любить в ответ. Пойми
меня., даже если я сам себя не понимаю. Подскажи, что мне нужно.
Найди дорогу Отсюда... Ты можешь, я знаю. Я верю. Больше, чем Господу
Богу, больше, чем господину президенту. Больше, чем друзьям, которые
слишком далеко. Ты моя боль и радость, ты моя надежда и безверие. Я шел к
тебе через презрение и насмешки, вежливых подонков и злых неудачников.
Меня не пьянил спирт и не отрезвлял кофе. Я смеялся и плакал, был плохим и
хорошим. Я читал книги о потустороннем мире и разноцветные сборнички
фантастики.
Я шел к тебе,. Приди же и ты ко мне.

Похвала (или лесть) от человека, который в твоих глазах не имеет чести, равна оскорблению, самая же худшая характеристика в его устах превращается в комплимент.

кто вам сказал что я безумен?

Vocals: Steve Conte
Lyrics: Tim Jenson
Music and Arrangement: Yoko Kanno



Stray! Stray!

In the cold breeze that I walk along
The memories of generations burn within me
Been forever since I cried the pain and sorrow
I live and die, proud of my people gaining

I'm here standing at the edge
Starin up at where the moon should be

Stray!
No regrets 'cause I got nothin to lose
Ever stray!
So I'm gonna live my life as I choose
Until I fall..

Stray! Stray!
Stray! Stray!

In the white freeze, I never spoke of tears В белом холоде я никогда не говорил  слезах
Or opened up to anyone including myself Или открывался  кому-то, даже себе
I would like to find a way to open to you
Been awhile, don't know if I remember how to

I'm here waiting on the edge
Would I be alright showing myself to you?
It's always been so hard to do..

Stray!
No regrets 'cause I got nothin to lose
Ever stray!
So I'm gonna live my life as I choose
Until I fall...

Stray! Stray!
Stray! Stray!
Stray! Stray!

Is there a place left there for me
Somewhere that I belong
Or will I always live this way... ?
Always stray

No regrets 'cause I got nothin to lose
Ever stray!
So I'm gonna live my life as I choose
Cause all things fall

Stray! Stray!
Stray! Stray!
Stray! Stray!

Stray...

Возвращаюсь домой, забегаю в вагон, поднимаю глаза...
Мое восхищение не передать словами. Ощущение, что я и вправду увидел небесное создание. Скрестились взгляды, вызвав у него неловкую улыбку... А я все стоял, не в силах отвести глаза, не в силах вымолвить хоть слово...
Тонкие черты лица обрамлены неровно подстриженными волосами, изящные руки теребят замок на сумке...
Его руки - это целое произведение искусства. Тонкая кисть, длиные пальцы с природно-длинными ногтями.
Насколько мучительно стоять рядом с самой чувственностью, не имея возможности даже прикоснуться? Я почти не дышал, испугавшись, что он исчезнет, будто один из мих снов... И он исчез. Растворился в сумерках серого города. И я уже никогда его не увижу...

- - - - - -

И пришла мне в голову сумасбродная идея. Я напишу признание. Признание красоте. Выражу восхищение, преклоню колени. Не как раб, но как бард, принимающий награду, что выше денег...
Запечатаю в белоснежный конверт.
И, встретив очередное небесное создание, вложу послание в его руку.
...Ведь мы никогда больше не увидимся... Так пусть хоть немного будет теплее...


[Я осознаю, что некоторые просто выбросят конверт, посчитав его очередной рекламой, некоторые примут за жестокую шутку, посмеются над якобы "попыткой познакомиться"... Но будут и такие, которые, быть может, улыбнутся беззлобно, и оставят конверт себе...]


А теперь вопрос: проводить подобный акт восхищения или нет? Что бы вы сделали, получив от незнакомого человека записку, в которой говорилось о Вашей красоте?

upd: Человек с безумным взглядом чуть не силой толкает вам какой-то конвертик, после чего сбегает в неизвестном направлении... Мда, задачка...

Прием ответов закончен. Спасибо!

Если хочешь, учись начинаться во сне.
Если можешь, расти на чужие следы.
А не хочешь, живи в промежутках беды.
А не можешь, мешай теплый сумрак в вине.

И за званье платить неизведанным брось.
Спрячь за скудностью окон чистейший бокал,
Чтоб распятый на стенке печальный Христос
Ни за что, никогда, ни о чем не узнал.

Скулы комнаты сдавит простуженный день,
А потом неподвижность едва ль встрепенется.
Ты никто, незачем, никуда и нигде.
Ты конечен. И вечность тебя не коснется.

Если веришь, рискуй возгораться в тепле.
Если знаешь, попробуй другое пространство.
А не хочешь, лиши пустоту постоянства.
А не можешь, закат разводи в хрустале.

И каких-то гостей откровения слей
В мутноватый зрачок, в равнодушье стекла,
И с холодной беспечностью выпить сумей
Их печаль - не твое. Их слова, что зола.

Неуслышанный дважды умеет молчать,
Но умение верить уже не вернется.
Не страдай тем, чего не успеешь зачать.
Стоит ли, если вечность тебя не коснется?

Если видишь, то знай, что не то, что на дне.
Если слышишь, то чувствуй, что это иное.
А не хочешь, живи тем, что рядом с тобой.
А не можешь, забудь - это есть и во мне.

Синей стрелкой наверх не укажется путь,
Потому что она никогда не проснется.
В этом весь ее ужас и вся ее суть
И намеки на ту, что тебя не коснется.

Белый зверь не зашел, постояв у крыльца.
Путь в твой призрачный дом диким лесом порос.
И покинул свой крест изумленный Христос,
Наконец окунувшись в твой взгляд до конца.

И растаяло солнце в безразличье болот,
И река утопилась, лишившись начал.
Сделай так: если кто-то к тебе подойдет,
Чтобы он никогда ни о чем не узнал.

Пусть хрустальный бокал чуть коснется лица,
Пусть затравленный вечер ему улыбнется,
Чтобы он не успел испугаться конца
И подумать о той, что его не коснется.
1989 г.

(с) Алина Витухновская

Земля, трава, твоё раненное тело,
Я мордой тычусь в твой окровавленный бок,
Свистят стрелы, но до них мне нет дела,
Я вою в тишь, чтобы помог нам Бог...

Я укрою тебя своим уставшим телом,
Прогнав предсмертное дыхание теплом,
Я буду рисовать оживляющие руны мелом,
Чтоб зажгли они твою жизнь огнём...

Я воскрешу тебя своей любовью,
Ты будешь жить, и я тебе клянусь,
Что смерть твоя, сравнима с адской болью,
И если ты умрёшь, то я убьюсь...


Спасибо, Дженна..

"и она ложилась спать, схватив слона за крыла и просыпалась с хвостом осла.."
Люблю просыпаться, когда все ещё спят.. открываю глаза и окидываю взглядом комнату - несколько рисунков на стене, захламлённый всякими мелочами стол, спящие соседи, кусочек серого неба и жёлтые верхушки деревьев в окне..стараясь не нарушить тишину, одеваюсь, беру рюкзак, крысу и выхожу из комнаты.
Осень.. очень красивая осень... в такие дни, говорила Алёна, даже самая тяжёлая печаль становится оправданной, логичной, светлой и лёгкой..
иду по неширокой тропинке, усыпанной опавшей листвой.. В наушниках - любимая музыка, а где-то в рукаве спрятался маленький живой комочек шерсти. Так можно бродить весь день, лишь изредка заходя в уютные кафешки за стаканчиком кофе и бутербродом.. Посидеть на скамейке неспеша листать Паланика, улетая мыслями вслед за сигаретным дымом.. А если долго сидеть не шевелясь, на одежду нападает немного листьев, и когда встанешь, их вновь подхватит ветром и понесёт дальше по асфальту..Снимаю наушники и прислушиваюсь - листья рассказывают свою историю - начиная с рождения цветущей весной, и заканчивая последним путешествием в осень..
Так время подходит к закату, и солнце, весь день проведя за облаками, наконец выглядывает на несколько минут, чтобы отразиться в окнах, лицах случайных прохожих..На эти несколько минут мир становится чуть ярче, только для того, чтобы вновь потускнеть и раствориться в сумерках и свете оранжевых фонарей, выстроевшихся вдоль дороги..
Они словно указывают путь туда, за горизонт..туда, где ещё светит солнце..
Вернувшись, навонец, домой, сажусь на подоконник на последнем этаже, и оттуда смотрю на ночной город, пока на улице совсем не останется людей, и тишину будет нарушать лишь гул идущего вдали поезда или машина. Потом выхожу на балкон и пою своим невидимым слушателям, всматриваясь в тёмное небо - ведь где-то там, за пеленой облаков, светит и моя звезда.
Гаснут один за другим огоньки в окнах домов...приходит рассвет. Сначала чуть светлеет горизонт на западе, потом и всё небо становится всё светлее и светлее - начинается новый день. Мир начинает пробуждаться, а я ухожу в комнату, зажигаю свечу и засыпаю в этой тишине наступающего дня. Когда совсем рассветёт, меня уже не будет в этом мире.
Таким был бы мой последний день..
А каков он будет у вас?

Иногда мне хочется стать ветром, который может просочится сквозь все и который никто не может удержать...которого не заваливают глупыми вопросами "Почему?","Зачем?","Отчего?"...."Не ищите везде скрытый смысл - иногда его просто нет" (С).....Эх, порою приходится делать то, чего не хочется....потому что понимаешь, что если ты не будешь этого делать - хуже будет другим.....А мне не хочется чтобы им было хуже...

Я знаю тебя, а ты знаешь им цену -
Ты, кажется, нашел достойную замену -
Они танцевали, а ты им подпел,
Мой дом сгорел, зато весь город цел.
Суровая нитка, белёная кость,
Седьмая попытка встать во весь рост -
Приятно плакать под крики "ура",
Но вспомнишь ли с утра то, что было вчера?
Логический круг, нордический юг -
Мой мальчик в плену очарованных сук,
Я просто любила тебя целовать -
Знай, это больше, чем стол и кровать.
Где ставить свечу, если в храме сарай? -
Так снимай с себя тело и голеньким - в рай! -
Кто летает духом, кто летает в теле,
Но все ли отдали всё, что имели?
Цветы - волосам, паруса - кораблю,
Я не ведаю слов, кроме слова "люблю",
В моих небесах я заметила небо -
Как жаль, что со мною ты больше там не был!
Так будем считать, что пришел хэппи-энд -
Главное - точно выбрать момент -
Когда за дверями закроется ключ,
Тогда за зверями затеплится луч.
Реформа бессмертья - бесформенный мячик,
Тебе станет легче, когда я заплачу,
Я так не могу, чтобы всё невпопад,
Но разве бывает, чтобы в небе был ад?
Но я неподвластна ведьминским чарам -
Я не отвечаю на выстрел ударом,
Шекспир был героем, ты тоже поэт,
Но я буду "да", даже если ты - "нет".
Так играй, музыкант, торгуй, коммерсант,
Ломай комедию, комедиант,
Любовь - это птичка, любовь - это клетка,
Любовь - это спичка, любовь - сигаретка.
Ты вправе на то, что считаешь ты вправе -
Я не претендую на место в оправе,
Конечно, хотелось бы как-то не так,
Но флаг тебе в руки, а в зубы - пятак!
Я хотела плыть, но ты не был волной,
Я дала тебе нить, но ты шёл не за мной,
Я искала дождя, чтобы вызвать пожар,
Я звала короля, а пришел мыловар...

"ночью обед, капля вина.."
да, вот так вот здорово залезть на подоконник с этой странной ёмкостью (в зависимости от обстоятельств использующуюся в качестве рюмки либо подсвеченика)..
вот только сегодня я умудрился пролить вино себе на футболку=( единственную белую, между прочим!
Надо бы по хорошему пить много и воТки (по совету одного из героев Лукьяненко, это очень помогает, когда душа болит). но это потом. Пока можно просто понаслаждаться жизнью..
А вчера ночью было очень красивое небо...невидимая глазу Луна подсвечивает холодным голубым цветом молочно-белые облака.. и бездонные чёрные провалы неба..голова кружится от сигарет, пламя зажигалки лижет замёрзшие руки..и тишина..
а теперь кофе с лимоном и английский)))
З.Ы. несмотря на то, что у меня температура и больное горло, я как всегда буду петь на балконе, прощаясь с Луной и встречая солнце...
Пааааадумаешь, болезнь...

Тёплыми хлопьями падает первый снег,
Голыми ногами где-то топает человек,
И несёт его куда-то в нехоженую даль,
Несёт его в такую ночь в извечный Рай…
Рюкзак за голыми плечами–вот  и весь багаж,
Он вечный странник, вечный лунный страж.
Он волком был когда-то этот человек,
Но совершил ошибку, за то страданий век…
И вот идёт куда-то бывший грозный волк,
Кровь каплет с плеч, не виден в этом толк.
Расплатой за грехи пожертвовал собой,
Он выгнан был людьми, жестокою толпой.
Теперь же он идёт просить прощенья в Рай,
Ему не жалко сил попасть в тот дивный край.
Он тело человека искромсал в куски в боях,
Он видел бег по лесу в дорогих мечтах…
Ему не жалко плоти обменять на белый мех,
Он натерпелся вдоволь, противный людской смех.
Луна поёт ему в пути, снег лижет его ноги,
И он идёт куда-то вдаль, нехожены дороги…
Паденье… Кровь… И нету сил вперёд идти…
И он ползёт в крови, он хочет доползти…
Никчёмных две руки хватают белый снег,
В холодной пустоте погибнул человек…
Четыре мощных лапы да белые клыки,
Взрывает волк сугробы, мчась из пустоты

Хлебников

* * *

Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И я думаю,
Что мир -
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного.

1908

Голод

Почему лоси и зайцы по лесу скачут,
Прочь удаляясь?
Люди съели кору осины,
Елей побеги зеленые...
Жены и дети бродят по лесу
И собирают березы листы
Для щей, для окрошки, борща,
Елей верхушки и серебряный мох,—
Пища лесная.
Дети, разведчики леса,
Бродят по рощам,
Жарят в костре белых червей,
Зайчью капусту, гусениц жирных
Или больших пауков — они слаще орехов.
Ловят кротов, ящериц серых,
Гадов шипящих стреляют из лука,
Хлебцы пекут из лебеды.
За мотыльками от голода бегают:
Целый набрали мешок,
Будет сегодня из бабочек борщ —
Мамка сварит.
На зайца, что нежно прыжками скачет по лесу,
Дети, точно во сне,
Точно на светлого мира видение,
Восхищенные, смотрят большими глазами,
Святыми от голода,
Правде не верят.
Но он убегает проворным виденьем,
Кончиком уха чернея.
Вдогонку ему стрела полетела,
Но поздно — сытный обед ускакал.
А дети стоят очарованные...
«Бабочка, глянь-ка, там пролетела...»
Лови и беги! А там голубая!..
Хмуро в лесу. Волк прибежал издалека
На место, где в прошлом году
Он скушал ягненка.
Долго крутился юлой, всё место обнюхал,
Но ничего не осталось —
Дела муравьев, — кроме сухого копытца.
Огорченный, комковатые ребра поджал
И утек за леса.
Там тетеревов алобровых и седых глухарей,
Заснувших под снегом, будет лапой
Тяжелой давить, брызгами снега осыпан...
Лисонька, огневка пушистая,
Комочком на пень взобралась
И размышляла о будущем...
Разве собакою стать?
Людям на службу пойти?
Сеток растянуто много —
Ложись в любую...
Нет, дело опасное.
Съедят рыжую лиску,
Как съели собак!
Собаки в деревне не лают...
И стала лисица пуховыми лапками мыться.
Взвивши кверху огненный парус хвоста.
Белка сказала, ворча:
«Где же мои орехи и жёлуди? —
Скушали люди!»
Тихо, прозрачно, уж вечерело,
Лепетом тихим сосна целовалась
С осиной.
Может, назавтра их срубят на завтрак.

7 октября 1921

Станет ребром лезвие-крик – в ладонь.
Стану тебя нежить-баюкать – спи!
Знать бы, каким был наш октябрь до
порванных строк и разведенных спин.
Взгляд за окно. Между домами – клок
сонных берез, кроны изъела ржа.
Если бы ты только увидеть мог
этот огонь… Жарко... «Бежать… Бежать!»
Ветра рывок… Дрогнув, сдержать удар.
Долго смотреть блудному «вместе» вслед.
И, пережив вечное «ни-ког-да»,
приобрести тысячу лишних лет


     *     *    *
Я замечаю на асфальте лица,
сложенные из окурков и плевков.
Пусть снится это, пусть не снится -
Я отдаляюсь от своих шагов,
внутри которых слышу бой рояля,
в звуках котрого не видно смысла. Холод
на улице. И пар выходит комом,
на расстоянии руки черты теряя.
Идти - внимания не обращая
на дождь, что собирается начатся.

Пустая плоскость стен. Хохочет ветер.
Я бормочу как буд-то заклинания
слова, оставленные мной на вечер
для дознания или самодознания.
Неважным представляется осеннее
преощущенье смерти. Песнопения
языческие слышаться и кажется:
они - в шуме моторов, в визге шин,
в спинах прохожих, в криках из-за спин,
в вопросе пьяного с утра кондуктора,
сующего билет.

Я замечаю на асфальте лица,
сложенные из окурков и плевков.
Пусть снится это, пусть не снится -
Я отдаляюсь от своих шагов...

Мальчик идёт по мосту. Его джинсы порваны, на чёрной майке недвусмысленная надпись «А не пойти бы вам на хуй?», к лохматой голове жёлтым скотчем примотаны огромные старые наушники. В них – тишина. За спиной – рюкзак (раза в два больше мальчика). В рюкзаке – 12 двухлитровых бутылок яда. Из 13-й мальчик равнодушно потягивает через трубочку коктейль – яд с пепси-колой.
Небо засыпано зеленоватым попкорном туч, которые непрерывно плюются уксусным дождиком. По пешеходной дорожке с другой стороны моста бредут призраки из табачного дыма и крошечных буковок (Times New Roman 12). Они нанизаны на телефонный провод и голубыми вагонами ползут друг за другом вслед за модемом-локомотивом.
По проезжей части мимо мальчика проносятся машины.
За рулём ярко-розового кабриолета – глянцевая девушка. Она двухмерна – вырезана с обложки журнала. На её спине – содержание февральского номера «Cosmopolitan» и реклама крема для депиляции. Плоская левая ручка аккуратно приклеена к рулю, в правой – нарисованная губная помада. Вместо переднего стекла в автомобиле зеркало.
Отстав от кабриолета на добрых две сотни метров, плетётся маленький грузовичок с огромным котлом на прицепе. Из котла раздаётся смех и вздохи – в нём варятся пельмени.
По соседней полосе едет большой экскурсионный автобус. Он везёт группу школьников. На сиденьях ёрзают крупные комарята, мушата и стрекозлята с переломанными крылышками и частично оторванными ногами. Котята с выколотыми глазками и щенята с отрезанными хвостами вертят в лапах крошечных человеческих детёнышей, думая, как бы ещё с ними поиграться, а суровая оса-воспитательница велит им не издеваться над животными.
В старом троллейбусе-гармошке миловидные старушки вяжут спицами один на всех серый шерстяной носок, а добродушные лысенькие старички с невинным видом спускают им петли.
Из красивого чёрного лимузина непрерывно раздаются выстрелы, а над опущенным наполовину стеклом пролетают алые брызги. За рулём – полиэтиленовый пакет с кровью, одетый в элегантный чёрный костюм.
Мальчик идёт по мосту, допивая очередную бутылку яда. Мост замкнут кольцом. Далеко под ним – бесконечные просторы грязной воды. Низко над ним – вздутые уксусные тучи. Мимо него пролетают машины.

(с) Лампочка

Виктор Цой
Глава 1
Когда все было готово ко сну, то есть зубы вычищены, необходимые части тела вымыты и одежда бесформенным образом лежала на стуле около кровати,Он лег поверх одеяла и принялся разглядывать неровности давно небеленого потолка. День прошел достаточно обычно: несколько встреч, несколько чашек кофе и вечерние гости с поучительной,но не очень интересной беседой. Вспомнив об этом, Он скептически улыбнулся, а затем откровенно зевнул, автоматически прикрыв рот рукой. Потом мысли его приобрели более возвышенное направление, и Он вдруг задал себе вопрос: -Что у меня есть?
-У меня есть Дело, - начал размышлять Он. - И есть люди, которые помогают мне, хотят они того или нет, и люди, которые мешают мне, хотят они того или нет. И я благодарен им и,в принципе,делаю это Дело для них, но ведь мне это тоже приносит удовлетворение и удовольствие. Означает ли это наличие какой-то гармонии между мной и миром? Видимо, да, но нитка это гармонии все-таки очень тонкая,иначе не было бы так трудно просыпаться по утрам и мысли о смерти и вечности и собственном ничтожестве не повергали бы в такую глубокую депрессию. Однако единственный, по Его мнению, приемлемый путь добиться спокойного отношения к смерти и вечности,предлагаемый Востоком, все-таки не мог найти отклика в нем, так как предполагал отказ от различных развлечений и удовольствий.Сама мысль об этом была Ему невыносимо скучна. Казалось нелепым тратить жизнь на то, чтобы привести себя в полного безразличия к ней. Напротив, Он был уверен, что в удовольствии отказывать себе глупо и что заложенные в Нем духовные программы сами разберутся, что хорошо, а что плохо.
Он приподнялся на локтях и посмотрел за окно, и огоньки еще не погасших окон показались Ему искрами сигарет в руках идущих в ночную смену рабочих. Он вдруг представил, как они стоят кучкой на перекрестке и, ежась от ветра, вырванные из теплых квартир, ждут служебный автобус. Захотелось курить. Решив, что желание курить все-таки силнее, чем желание остаться лежать и не шевелиться, Он встал, набросилсвой старый потрепанный халат и, сунув ноги в тапки, побрел на кухню. Закурив,Он некоторое время сидел нога на ногу, жмурился от яркого света и внимательно смотрел на дым папиросы. Со стороны мундштука дым шел слегка желтоватый, а с другой - синеватый. Переплетаясь, дым тягуче поднимался вверх и рассеивался у закопченной вентиляционной решетки. Тут Он поймал себя на мысли, что минуту назад вообще ни о чем не думал, а был всецело поглощен созерцанием поднимающегося вверх дыма. Он засмеялся. Видимо,в этот неуловимый момент Он как раз и находился в состоянии полной гармонии с миром. Затем Он вспомнил, что нужно достать где-то денег и купить не особенно протекающую обувь. "Старая, - практично подумал Он, - протянет еще от силы недели две, а скоро весна." Докурив и снова зевнув, Он немного подался корпусом назад,отчего не груди Его, под левым соском, образовался проем с мягкими неровными краями.Глубоко погрузив туда руку, Он осторожно достал свое сердце, которое лежало там как в мягко выстеленном птичьем гнезде. Ощупав его и немного подышав на гладкую глянцевую поверхность, Он открыл дверцу кухонного шкафа и бросил его в мусорное ведро. Сердце лежало там неподвижно, затем стенки ведра начали покрываться инеем. Он встал, потянулся и пошел обратно в комнату. Перед самым замыканием краев проема внутрь незаметно залетел мотылек. Уже засыпая, Он услышал, как за стеной зазвонил будильник. Проснулся Он от занудно крутящейся в мозгу строчки: "Ты, семь, восемь, Ты, семь, восемь." Встав с постели, Он шатаясь пошел в туалет. По пути из туалета в ванную Его настиг приступ рвоты.Перегнувшись через эмалированный край, Он засунул в рт два пальца и вдруг почувствовал,как под палцем что-тло шевелится.Он резко отдернул руку, и вслед за этим бесчисленное множество мотыльков так облепили лампочку, что уже через минуту Он оказался в полной темноте, в которой было слышно только шуршание крыльев и звук падения в раковину маленьких мертвых тел. Он успел заметить, что мотыльки были ярко-красные как кровь. Строчка продолжала играть: "Ты, семь, восемь, Ты, семь, восемь." Вернувшись в комнату, Он достал из ящика два пистолета, вставил дула в ушные раковины и одновременно нажал на курки. Падая, Он почувствовал, что пули сошлись точно в центре и расплющились одна об другую.

Глава 2
Некоторое время Он лежал приходя в себя. Навязчивая строчка звучала все тише и тише и, наконец, умолкла совсем. Он открыл глаза и взглянул на часы. Было без четверти двенадцать. Он вспомнил, что в двенадцать у него встреча с братом, который хотел познакомить Его со своей невестой и поободать втроем в каком-нибудь небольшом ресторане. Он снова прошел в ванную комнату. Мотыльков уже не было. Он побрился, удивляясь, куда же они делись, уложил волосы и,быстро одевшись, вышел на улицу. Несколько минут Он стоял осматриваясь.Был обычный летний день. Несколько бледных детей сосредоточенно ковырялись лопатами в песочнице, на деревянных бортах которой было написано:
ХУЖЕ ВСЕГО БЫТЬ МИШЕНЬЮ В ТИРЕ С ПЛОХИМИ СТРЕЛКАМИ!
Их мамаши, разомлевшие на солнце, лениво судачили о чем-то, рассевшись в ряд на недавно выкрашенной скамейке. Он придал лицу ленивовысокомерное выражение и отправился к месту встречи. Брата Он увидел издалека.Тот стоял,образуя пробку в движении людской массы, и оживленно беседовал с маленькой световолосой девушкой. Она слушала его, внимательно и влюбленно следя за его лицом и иногда кивая. Единственная ее примечательность была в том, что она была одета.
-Привет! - сказал Он подойдя.
-Привет, - сказал брат. - Погоди, я сейчас, мигом, - добавил он и наотмаш ударил девушку по лицу. Ее отшвырнуло на несколько шагов, и какой-то прохожий старик подхватил ее и, подталкивая в спину, повел к своей стоявшей неподалеку машине. -Что, раздумал жениться? - спросил Он. -Да нет, просто решил пару недель повременить. Пойдем куда-нибудь, перекусим. Они замолчали. Отношения сбратом у них были сложные:тот, поскольку был старше, всячески опекал Его и вообще, похоже, испытывал к Нему отеческие чувтва, но при этом всегда соглашался с Ним и без сомнений пускался за Ним в самые безрассудные предприятия. -Ну, как она тебе? - набравшись храбрости, спросил брат. -Ничего, да?
-Ничего, - ответил Он. - странная какая-то. -Нет, она просто не здешняя,не обвыкла еще. Но зато пока еще готовить умеет. -Что готовить? - опешил Он. -Ну соль, сахар там, перец черный, - мучительно краснея, сказал брат.
-Я-то не очень в этом разбираюсь.
-А-а... -протянул Он.
В это время из нескольких окон сразу застрочили пулеметы, и праздничная толпа сразу задвигалась, зашумела, побежала. Он вспомнил,что утром по радио диктор с торжеством в голосе объявил о каких-то показательных учениях лучшего в стране стрелкового полка и пригласил всех желающих посмотреть на этих простых бравых ребят, не жалеющих времени и сил на воспитание в себе качеств настоящих защитниковнарода. Люди бежали. Некоторые падали, нелепо выворачивая шеи,некоторые останавливались и тихо садились на асфальт,привлеченные видом текущей из них крови. Тут из репродукторов, висящих на стенах домов, грянул марш. Все это производило такой шум,что они с братом едва могли слышать друг друга. Брат картинно вытаращил глаза и, с ужасом глядя на Него,зажал пальцами уши. Он пожал плеами и, отпихнув попавшуюся под ноги дамскую сумочку, толкнул ладонью дверь, на которой висела табличка:

РЕСТОРАН "КОМАНДИР"
не работает рано утром

Через час они вышли из ресторана и, достав каждый по папиросе, уселись на старой белой скамейке, исписанной именами, телефонами и просто словами. Чаще всего попадалось слово "рука", иногда оно сопровождалось изображением этой части тела. Вдруг Он заметил между ног странную надпись, видимо, зашифрованную: буквы В, А, изображение квадрата, буква Г и треугольнок, после которого стояло: Она.Он достал записную книжку и зарисовал все это, затем достал перочинный нож и тщательно срезал надпись, а по свежему срезу аккуратно написал: "Рука". Брат, взглянув на часы, забеспокоился.
-Извини, у меня еще дела, мне пора. Позвони в конце недели. - На слове "недели" он закашлялся. Жестами показал, что говорить боьше не может, он порылся в кармане, достав оттуда смятую купюру, аккуратно расправил ее и положил Ему на голову. Затем коротко пожал руку и засеменил в сторону стоянки такси. Но асфальт под ним вдруг начал проваливаться,и брат, с каждым шагом погружавшийся все глубже и глубже, в конце концов завяаз окончательно.Он некоторое время рассматривал широкую спину брата, удивляясь, насколько все-таки тот представительнее выглядит, затем встал и походкой скучающего франта отправился куда глаза гледят.
-Как странно,-подумал Он, глядя на прохожих. - Ведь в голове у каждого из них есть схожий с ним мозг, кого-то мучают похожие на мои проблемы, кто-то ищет ответы на те же вопросы, кто-то, может,уже нашел.Он напряженно вглядывался в лица,но лица были довольно одинаковые и,в конце вонцов, слились в одно большое детское лицо, в котором Он с удивлением узнал себя в возрасте двеннадцати лет, каким Он был запечатлен на одной из старых фотографий. несколко секунд Он рассматривал себя,потом слегка толкнул лицо ладонью, и оно рассыпалось на тысячу лиц, которые то улыбались, то искажались гневом, то принимали снисходительно-насмешливое выражение.

Глава 3
Он завернул за угол и пошел дальше, увидев обувной магазин, Он вспомнил, что Ему нужно купить ботинки. Крыльцо магазина было завалено желтыми клиновыми листьями. Безукоризненно одетый продавец с нашитой на рукаве эмблемой магазина дежурно улыбнулся, выслушал Его и, нацарапав что-то гвоздем на обнаженном запястье левой руки, исчез за прилавком. -Может быть, эти? - с восторгом спросил продавец, поставив на прилавок картонную коробку. - Последняя модель. Ботинки были действительно хороши. Черные, без каблука, но на плотной широкой подошве,они были усыпаны брошками и производили впечатление солидности и прочности. -А не протекут? - строго спросил Он.
- Дай-ка я проверю. Проворно схватив один ботинок, Он побежал в другой конец помещения, где еще при входе заметил раковину и кран. Бросившийся за ним продавец споткнулся и упал на пол. -Но там же нет воды! - взмолился продавец,протягивая к Нему руки. - Честное слово, нет воды.
- Ну, нет так нет, - сказал Он.
- Я беру их без проверки. Продавец встал, потирая ушибленное колено. Он с удивлением заметил. что тот совершенно не запачкался, хотя пол в магазине был покрыт натасканным несчетным количеством ног раскисшим, грязным снегом. Он сел и, сняв туфли, связал их шнурками и, раскрутив над головой, кинул их в продавца. Туфли обмотались тому вокруг шеи, и продавец, захрипев, снова упал и, совершив несколько конвульсивных подрагиваний, вскоре затих. Он надел новые ботинки, встал и вытащил из головы запутавшуюся в волосах купюру. Затем вырвал посарадине ее клок, наклонился над телом и старательно продел в образовавшуюся дырку кончик носа лежавшего. Случайно взглянув на безвольно лежавшую руку продавца, Он увидел на запястье налитые кровью буквы: "рука". Потом Он отошел на несколько шагов, осмотрел всю картину в целом и вышел. Пройдя несколько кварталов по направлению к центру города, Он почувствовал почувствовал жажду и зашел в одно из тех многочисленных кафе, которые, работая в разных режимах, обеспечивали население города кофе и бутербродами практически круглосуточно. Как Он и ожидал, в кафе почти никого не было. Единственным источником света было большое, почти от пола до потолка, окно с зеленоватым стеклом. Он пошел к стойке и заказал себе кофе. Обернувшись на звук открывающейся двери, Он увидел, что в кафе вошла девушка. Посмотрев по сторонам, она подошла к Нему и спросила: -Как мне найти Его?
-Это я, - ответил Он. - А вы кто?
-Я это Она, - сказала Она. - Я люблю Его.
-Странно, - подумал Он и, разбежавшись, с разгона прыгнул в манящую зелень окна. Падая, вместе со звоном разбитого стекла Он услышал, как внутри Него зародилось новое сердце.
Глава 4
Вечер. На улицах стемнело. Он шел, облизывая разбитую при падении губу, и фонари делали Его тень то корогткой, то какой-то немыслимо длинной. Редкие прохожие жались к стенам домов, спеша поскорее попасть к своим семьям, к уютным экранам телевизоров и удобным креслам с заботливо положенной подушкой. Вдруг Он остановился и напряженно прислушался. Где-то вдали слышался лай собак и хриплые крики:
-Он! Он! Он!
Он почувствовал, как вместе с холодным вечерним воздухом ужас заполняет Его грудь, и заметался по улицам в поисках такси. Наконец одна из машин остановилась. -А цветы есть? - спросил шофер, недоверчиво оглядывая Его разбитое лицо и разорванные брюки. -Есть, есть, быстрее,-задыхаясь проговорил Он и сел на заднее сиденье. - Домой! Шофер ухмыльнулся, обнажив десны, и машина развернулась и поехала по ночным улицам. Настороденно глядя из окна, Он видел группы вооруженных людей, обшеривающих подьезды и разные темные уголки.
- Да, конечно, это Охота, - подумал Он. - Началась Охота. И вдруг Он понял,что совершенно не готов к смерти: именно сейчас жизнь стала Ему удивительно дорога и что в жизни Его никогда ничего не совпадает, и как счастливы должны быть те, кто добился хоть какого-то совпадения... Он достал папиросу, жадно закурил и вдруг совершенно успокоился. Остановив на полпути такси и вручив покрасневшему от удовольствия шоферу помятый букет ландышей, Он, насвистывая, зашагал по улице. -Почему люди все время повторяют одни и те же ошибки и иногда, даже зная, что совершают ошибку, все-таки совершают ее и потом сразу же начинают раскаиваться. Почему весь практический опыт, накопленный человечеством за тысячи лет развития, в результате оказывается никому не нужным хламом, - размышлял Он, рассеянно глядя по сторонам.

Глава 5
Все, кто шел Ему навстречу, были совершенно пьяны, смех и икота душили их, слезы заливали их веселые глаза. Они шатались, падали, с криком хватали друг друга в объятия. Некоторые тут же на земле засыпали. За ними вниматеьно следили собаки - спасатели, и, если кто-нибудь падал в слишком глубокую лужу или на трамвайные пути, одна из собак выходила из укрытия и оттаскивала спящего на более безопасное место.На ошейниках собак тускло поблескивали жетоны народной дружины. Проходя мимо слабо освещенной телефонной будки, Он вдруг заметил в ней какую-то странность. Рывком оттащив прислонившегося к ней спящего человека, Он открыл скрипящую дверь и увидел: на телефонном диске вместо цифр - буквы и геометрические фигуры. Он достал записную книжку, набрал номер: В, А, квадрат, Г, треугольник и почти сразу услышал радостный, знакомый голос:
Это ты?
Это Он?
Это ты?
Это Он?

Жизнь нужно пробовать на вкус,
Иначе как же мы узнаем…
Когда найдем и потеряем,
Почувствуем судьбы укус!

Жизнь нужно пробовать на вкус…
Зачем бежать, зачем бояться,
Зачем любви своей стесняться,
Зачем скрывать избыток чувств?

Жизнь нужно пробовать на вкус,
Тогда найдем на все ответы,
Не надо ждать чужих советов,
Так пробуй если ты не трус!

...Она одиноко стояла на краю Вселенной и с непередаваемой тоской наблюдала, как мир уходит из под ног. Мир уже давно позабыл слово «ЛЮБИТЬ» и теперь погибал, захлебываясь от жадности, глупости и жестокости. Было слишком поздно что-то менять… Она сделала свой выбор… Слезы тонким ручейком стекали по ее мертвенно-бледной коже и… исчезали в пустоте, разбиваясь о бесконечность. Мысли стремительно проносились в уставшей от бессмысленных грез голове, спотыкались друг об друга и, не дождавшись логического завершения, улетали, сменяясь другими… Прошла уже не одна 1000 лет, а в ее жизни так ничего и не изменилось. Лишь дни, бесконечные дни, она не знала им счета. Здесь, во Вселенной, есть лишь всепоглощающая вечность и пустота. Черные, белые, ей было все равно какого цвета эти дни. Ей казалось, они тянутся вечно (если бы она только знала, насколько права)… Год за годом, столетие за столетием она стояла и повторяла одно и то же: «Отчего я не звездочка? Нас было бы много, но я, как самая яркая, дарила бы людям тепло и свет»… «ЛЮДИИИИ…»- но никто не ответил ей. Тяжело вздохнув, она продолжала: «Отчего я не ветер? Так хочется улететь далеко- далеко, подружиться с облаком и, взявшись с ним за руки, беззаботно кружиться в медленном танце под шум дождя»… «ОБЛАЧКОООО…» и некое нечто выплыло из пустоты, а потом растворилось во мраке. Она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Впервые за 1000 лет на ее уставшем от страданий и боли лице изобразилось некое подобие улыбки; первые блики надежды мелькнули в красных от слез глазах. Дрожащим голосом она нерешительно произнесла: «Облачко, ты пришло… за…мной?» Но «облачко» лишь грустно улыбнулось, недоверчиво посмотрело на нее и… проплыло мимо. Опустив голову, она одиноко стояла на краю Вселенной и, слушая стук своего сердца, тихо плакала. Прошло еще много-много лет…

Ночь первая
покачиваясь на перилах балкона восьмого этажа, и напевая
...I think I’m dumb, maybe just happy... I think I’m dumb (с)
понимаешь, насколько всё мелочно..
разве что сигареты заканчиваются..
Но это тоже мелочи.. где-то вдалеке накатывается волна проходящего поезда, и тело подаётся немного вперёд, а разум уже летит туда, за горизонт, за невидимым поездом, спешащим к одинокому огоньку.
белая дымка облаков на фоне бездонного чёрного неба..
холодный больничный свет ламп в пустых коридорах..
тишина и свобода..
просто нужно иногда остановиться и посмотреть на жизнь со стороны
смешно...последние недели две живу как животное..
постоянные пьянки, вечеринки, новые друзья, приходящие на ночь или две...Этого я хотел? Этого. Я хотел быть счастливым!!!
а это бутафория, созданная лишь для хорошего времяпрепровождения.. Обман, который скрывает от главного.
Обман, из которого многие так и не сумели выйти.
смешно..


Ночь вторая..
Метро..люди, возвращающиеся домой после работы..
"и бегут сквозь землю поезда из ниоткуда в никуда.."
через часа полтора выделяются люди, которые, как и ты, просто едут. не куда-то.., не зачем-то, а просто так..С такими людьми очень интересно общаться глазами..
многое глаза способны рассказать..
а потом, когда выходишь наверх, попадаешь в другой мир - мир ночного города..
(Красный проспект должен называться оранжевым...по своему естественному цвету)
здесь люди ещё интереснее -одинокие путники, или просто пьяные группки, девушки, желающие скоротать ночь, или парни,  которые не против разделить с тобой твоё добро..парочки ппс, солидные господа, идущие в ресторан..
днём они - всего лишь люди, но ночь заставляет обратить на них внимание..
улица кажется бесконечной, поток людей неиссякаемый, но всё же ты остаёшься один..пустырь..место тех, кому нечего терять..
Но наконец, после небольшой прогулки, длиной в несколько жизней, ты достигаешь цели..
старый, облупившейся забор, за который ты сможешь пройти лишь при жизни..невольно взгляд скользит по земле, но за оградой ничего нет. Безвестны люди, добровольно покинувшие этот мир..они не оставят за собой даже того, прискорбного следа, который ты можешь наблюдать здесь.
А ведь здесь очень много людей..людей, которые жили..чувствовали..веселились и грустили..
Здесь жива только память.
садишься под дерево и смотришь в темноту.
сколько слёз и боли было здесь..сколько холодного равнодушия
тишина...лишь ветер и падающие листья, да шум редко проезжающих машин...
здесь лучше помолчать и подумать...
Однако, вскоре сон берёт своё..
Здесь не место рассвету. рассвет не придёт.

Ну не могу, не могу я спокойно смотреть на него! Сегодня писал стих. Ломаный, корявый. Без знания истории Акамие не разберешься

- - - - - - - - -

В дыму благовоний
      Словно  призрак танцуй,
                               Акамие.

Не наложник, не раб,
      Но свободы не знал
                   в этом мире.

Словно солнце сияй
      И не слушай ничьих
              злых наветов.

Ты - любимец Судьбы,
      Но простых не ищи
                      ответов.

Одна тень за спиной,
      Как хранитель и смерть -
                        всегда рядом.

Не ушел, остался
      С верным только тебе
                             отрядом.

В стужу он так спешил
      В замок. Дверь распахнув
                              пошире...

Из души рвался крик
      И отчаянный вздох:
                 "Акамие..."

- - - - - - - - - - - - -

Ага, а вот "Ария Дэнеша" мне не удалась. По идее, хотел сделать продолжение к вышенаписанному. Рассказ от лица Дэнеша, как тот за Акамие приглядывал, да как за ним зимой приехал (
Слишком теневой персонаж, не могу просто сесть и на него написать что-то...

Невероятно, но факт. Все мы храним в себе сказку. Все мы - по кусочку. Маленькая сказка - из нескольких кусочков, и достаточно собраться вместе нескольким Хранителям - и она станет целой картинкой. Оживёт. Большой паззл - большая сказка. Мечты о светлом будущем. Утопия - место, которго нет. Есть. Есть, и в него не ведут двери, есть внутри. Просто не все Хранители готовы отдать кому-то свою долю... мёртвой... может быть сказки. И будут у нас обломки, и будем мы одни и ни с чем - это Приговор бедным Хранителям.
Роскошь золотых "РОлекс" - кубок пьянящего ямайского РОма. РОскошь бриллиантов - РОмантика куклы. Усталой куклы с чёрными цыганскими глазами, отражающими небо. Цыганка Лариса. И - вниз. Не с моста, не с обрыва. Вниз - за чужим кусочком несвоей мозаики. Вниз - в долг, и чтоб не бояться. Вверх - выбросить краски из-под своей кожи и облить купол радугой. Купол. А неба нет, оно в отпуске.
...а аксиома - это белая принтерная бумага. Всё, которое может стать чем-то бОльшим.
А в твоём сознаниии чувствуешь себя атомом, летящим через вечность. Маленьким, покинутым. Ну зачем ты от себя убежал, скажи? А твоё сознание - пустая комната, в которой всё. Что именно? Включи свет. Что появится? Что захочешь.
Ты знаешь, больше нежности. Всё слова, всё обозначения. Ничего нет - пока никому не нужно. Нас нет - пока даже себе не нужны. А как только захочешь - станет реальным. Маленькое слово. Ну, пусть, "котёнок". Его нет. Обычные 7 закорючек с забавной "Ё" посередине. А представишь, захочешь, полюбишь - и крошечный пушистый комочек тоже поверит, что он существует.
А вот, к примеру, та же "Ё". Одна закорючка. А почему так? А может быть, это такой забавненький жёлтенький чудик, растрёпанный, с большими глазками и неуклюжими крошечными лапками. Может быть, он ещё сам не знает, что он есть. А вот мы возьмём, дружно в него поверим – и скоро в зоопарках появится новый зверёк Ё. Ну разве так не бывает? А достаточно только щёлкнуть по выключателю.
Знаешь, от электричества загораются даже лампочки.

Есть такая тишина, в ней не слышно ничего, даже своего дыхания, и стука своего же сердца, от нее закладывает уши, кажется, звенит все вокруг, и этот адский звук звона вдавливает тело в пол.
Есть такая тишина, что слышно дыхание сотен людей, слышно, как они двигаются и как шелестят их одежды, от такой тишины становится не по себе.
Есть такая темнота, что ты не видишь ничего, но чувствуешь тысячи глаз на тебя смотрящих, ты поеживаешься под их пристальным взглядом не видишь ни одного из них, но видишь всех, даже тех, кто смотрит тебе в спину.
Есть такая темнота, что ночь кажется сказкой, но ты видишь все и вся, когда чувствуешь крепко сжатой твоим другом руку.
Есть такой свет, который выделяет из толпы прожектором. Попасть под него голым самое страшное, можно лишь уйти, не многие ходят голыми, все носят одежды и маски, будешь смешным, но… Кому это интересно?
Есть такой свет, который если все вокруг черное, кажется белоснежным, а на самом деле он лишь сер. Все познается в сравнении. Нет черного, нет и белого.
Есть такое сердце, которому дашь волю, оно улетит.
Есть такое, дай ему все, что угодно, ему всего будет мало.
Есть в рубцах и ранах, горячие и холодные, горящие и потушенные, тлеющие и разгорающиеся, молодые и старые, но все они живые, и они будут жить дальше.
Есть такие сны, в которых все с ног на голову. Идешь по тропинке, а она на небе, видишь деревья, а они растут вверх корнями.… И просыпаясь, ты не понимаешь где все вверх ногами, во сне или в жизни.
Есть такой здравый смысл. Живой или мертвый, с душой или неодушевленный предмет, который мешает нам жить. Не знаю, кто его придумал, но сердце всегда думает не так, как думает этот самый здравый смысл, это он говорит, что деревья по правде растут вверх листьями, и вообще говорит, то, что кому-то там очевидно. И ты сидишь и слушаешь. А слушать нужно не кого-то там, а только лишь свое знаменитое сердце. Никто не знает тебя лучше его, и только оно, или другое, но в точности такое же могут сделать тебя счастливым… Или счастливой.

Ванная - место, где можно остаться совсем одному
Сбpосить гpуз забот, pаствоpить их в воде.
Двеpь запеpта и сюда не войти уже никому,
Ты, наконец, один в этой белой пустоте.

Ванная - место, где можно pаздеться совсем донага,
Вместе с одеждой сбpосить улыбки, стpах и лесть.
И зеpкало, твой лучший дpуг, плюнет тебе в глаза,
Hо вода все пpостит и пpимет тебя таким, как ты есть.

О, Боже! Как хочется быть кем-то -
Миллионеpом, pок-звездой,
Святым, пpоpоком, сумасшедшим
Или хотя бы самим собой...
Самим собой? Это сложно...
Это возможно только здесь.

Ванная - место, где так легко пpоникнуть в суть вещей,
Повеpить, что ты знаешь где пpавда, а где ложь,
А главное - никто не видит чем ты занят здесь -
То ли pежешь вены, то ли пpосто блюешь.

О, ванная комната!
Пою тебе хвалу
За пpостоту,
За чистоту,
За мыло и за душ,
За всепpощение,
За воскpешение,
За очищенье наших душ!

люблю академ осенью...тихие аллеи, медленно падающие под ноги листья.. здорово идти так вдвоём сначала по лесу, забыв обо всём на свете, потом по дороге, усыпанной жёлто-грязной листвой и осколками стекла..
хех, кто-то объезжал нас, кто-то останавливался и задавал странные вопросы. В общем, и шли бы так дальше, пока не повстречали милицию...
потом желудок сказал, что надо есть чаще, чем раз в два дня, и чуть больше, чем плитку шоколада..
блин..еле добрался до дома и обезболивающего. - и спать!!!
хм..нехорошо получилось..
(за что приношу свои извинения)
А, ещё пока я спал, заглянул к нам студ патруль..посмотрел на нагромождение пустых бутылок и ушёл. странно..даже поверили, что у меня действительно болит живот.
=) а ведь завтра охота на гопов..что из этого получится?
а вообще..вот уснут все и пойду на балкон ..

Итак, я вновь решаюсь выложить один из рассказов Брайт. Как всегда: кровь, отвращение, сцены, не рекомендуемые к прочтению особо брезгливым, тонкая серебристая фигура Духа, и неуловимое очарование...

                                                        Ангелы


1. Дух.

"Разве ты не видишь, пришло время нам найти... Реки, горы, все вблизи... Разве ты не видишь... Давай найди... Разве ты не видишь".
Гортанный каролинский голос, наполненный гравием и золотом, от глубокого рычания поднимается к трепещущему крещендо, перекрывает ужасную игру на гитаре. Словно вешалкой по струнам, словно ангелы разбивают вдребезги свои арфы! Стив глянул в зеркало заднего вида и спросил:
- Как, черт возьми, тебе удалось настолько выбиться из мелодии?
- Я и не выбивался. Слушай.
Дух сомкнул пальцы вокруг шеи стивовой гитары и извлек некий звук, который, полагал Стив, замысливался как аккорд. Звук разнесся по машине, заставляя вибрировать стекло и металл, поднимая пыль из сидений, пока Стив не приоткрыл окно, чтобы выпустить его наружу. Дух снова запел, жизнерадостно и царственно уничтожая старый хит ФМ-радиостанций. Ветер бросал ему в глаза длинные пряди сияющих волос. "Эми... что ты будешь делать... Эмиииииии... я могу быть с тобой".
Через сорок миль, после автозаправок с медведями-убийцами в клетках на заднем дворе; после шашечных клеток полей пшеницы и табака; после телефонных столбов, распятиями окоченевших на фоне неба; тандерберд разъяренно изрыгнул клубы пара, закашлялся и заглох.
Какое-то время Стив возился под капотом, матерясь и обжигая руки о раскаленный металл, а Дух на заднем сидении бренчал на гитаре и пел. Когда же он произнес "выше голову" и передал Стиву банку "Будвайзера", вытащенную из маленького охладителя; Стив запустил свои обожженные руки в темные волосы, свисающие ему на лоб и глаза. Пряди, жесткие от машинной смазки, встали дыбом, колечками и острыми углами.
- Это выше моих сил, - выдохнул он. - Тачка проклята, старик, она проклята, мать ее. Нам нужен телефон.
Дух выбрался из машины. Взгляд его светлых глаз поднялся к небу, потом скользнул по телефонным проводам, тянущимся вдоль подъемов и спусков дороги, окутанной дымкой. Секунду он стоял, слегка раскачиваясь, вытянув вздрагивающие руки вдоль тела, а мысли его убегали прочь по проводам. Потом Дух встряхнулся, повернулся кругом и спросил:
- Видишь вон ту церковь? За ней есть тропинка, мы пройдем через кладбище и лес, а за ними на взгорке будет большой дом.
Они прошли по тропинке через кладбище, отбрасывая длинные тени на мягкие гниющие серые камни, на яркие лоскутки травы и земли и солнечного света. Время от времени они прикладывались к банкам с пивом, роняя пену и янтарные капли, в которых сверкало солнце. Стив вытер руки о красную бандану. Дух, все еще мыча под нос свою песню, зажимал между пальцами верхушки сорняков, потом снова отпускал их. К джинсам Стива и серым вылинявшим штанам Духа цеплялись репьи. Стив начал насвистывать.
Близнецы сидели на газоне перед домом, в прохладной грязи своего "колодца желаний", минут десять отслеживая продвижение путников, до тех пор, пока не стали слышны шелест веток и хруст сосновых иголок на заросшей лесной тропе. Пока тени колыхались еще за поворотом дорожки, за мгновение до того, как путники вышли на газон, каждый из близнецов сгреб в ладонь пучок травы и крошечных синих цветочков и бросил их в колодец, а потом они опрометью кинулись под переднее крыльцо. Оттуда выглядывали две пары желтовато-зеленых глаз; две головы склонились друг к другу, перешептываясь о потрескавшейся коже ковбойских ботинок Стива и о рисунках пурпурным маркером на белых кроссовках Духа.
Тот остановился взглянуть на пятно грязи на газоне - неглубокую ямку, аккуратно обрамленную камнями. Грубые серые булыжники отделяли впадину с красной глиной от короткой травы; от ямки окаменевшими солнечными лучами разбегались линии более мелких белых голышей, наполовину погруженных в пятнистый газон, словно зубы. Дух осторожно провел носком кроссовки вдоль линии голышей.
- Что это? - спросил Стив.
- Дырка в земле. Здесь цветы, Стив. И пенни.
- Может, мусорка. Слушай, нам надо избавиться от этих банок, прежде чем стучаться к ним в дверь.
Они поставили банки в тень, рядом со ступеньками крыльца. Уголком глаза Дух увидел, как из-под крыльца высунулись две маленькие, тонкие как палочки, паучьи руки и схватили банки. Он опустился на четвереньки и попробовал заглянуть между досками. Сгнившая листва, лоскутки света и тени... маленькая рука, ускользающая из поля зрения.
На стук Стива ответил парень, взглянувший на него сквозь занавес красновато-коричневых волос, блестящих, словно грудка малиновки. Парню было лет около восемнадцати; может, всего на пару лет моложе Стива, но он был меньше ростом и стеснительнее. Произнеся только "здрасьте", мальчишка отступил в сторону, пропуская Стива в дом. Стив оглянулся на Духа - стоящего на коленях, взгляд устремлен в щель в крыльце, рука шарит в кармане. Дух вытащил блестящий десятицентовик и бросил его в зазор между досками.
- Близнецов увидел, наверное, - сказал парень. Стив пожал плечами и шагнул в фойе.
Дух был прав - дом оказался большим. А также влажным, темным, заполненным присутствием Иисуса. Огромная картина с его изображением висела в передней, - глаза грустные и мудрые, как у бассет-хаунда; руки распростерты в благословении. Стив взглянул на него с другого угла - ладони источали кровь. Стены покрывали тисненые обои густого малинового цвета, испещренные пятнами от воды. Над головой тяжело нависал потолок с лепниной в виде фруктов, виноградных лоз и скучноглазых купидонов.
Когда Стив объяснил ситуацию с тандербердом, парень просиял.
- Может, я смогу ее починить. У меня иногда получается.
- Это не машина, а старая шлюха-извращенка, - предупредил его Стив. - Как только она тебя увидит, так сразу даст в лицо радиаторным колпаком. Может, лучше просто позвонить на свалку.
Дух, заходя в фойе, услышал последние слова.
- Стив, ты же не бросишь эту старую тачку, пока у нее задний бампер не отвалится. Давай вернемся и по крайней мере заберем вещи. Если мы здесь надолго, я хочу практиковаться на гитаре.
Стив зарычал. Они снова вышли на крыльцо, и Дух резко вздохнул:
- Смотри. Они выбрались наружу.
Близнецы скорчились рядом с колодцем, склонив головы над грязной дырой. По траве расстилались их черные перекрученные тени. Когда они обернулись, Стив, который был старше Духа на год и иногда относился к тому покровительственно, не мог не схватить друга за руку и не потянуть назад.
У двух фигурок на газоне были мерцающие глаза, оттененные высокими скулами и бледностью. Хищные точеные лица. Обнаженные узкие костлявые грудные клетки, обтянутые белой кожей. А плечи, прижатые друг к другу, были такие розовые, сморщенные... и какие-то настолько неправильные, что Стив не смог сразу распознать природу этой деформации.
Секунду близнецы смотрели пристально, по-прежнему склонившись над своим колодцем. Потом они метнулись и исчезли - либо в лесу, окружающем дом; либо снова под крыльцом. Где именно, Стив так и не понял. Он нервно оглянулся и произнес: "Какого...".
- Это случилось сразу после их рождения, - ответил ему мальчишка. - Они так и появились из маминого живота, сросшиеся вместе. Чуть не разорвали ее. Ей наложили тридцать швов. Каждый из близнецов родился с одной рукой - справа Михаил, слева Самуил. А доктор отделил их друг от друга, разрезав по линии плеча.
Стив смотрел на то место на газоне, где до этого были близнецы, и снова видел искореженные фигурки, как они льнут друг к другу, плечом к искалеченному плечу. Он попытался придумать, что бы сказать, в итоге выдавив только: "Жаль".
Дух закрыл глаза и последовал сквозь лес за Стивом и парнишкой, позволяя ногам самим находить дорогу, сквозь его веки просачивались неровные вспышки света. Он представил себя хрупким, крошечным, обнаженным, едва сформированным; под защитой единственного существа, чьи плоть и кровь и душа переплелись с его собственными. Он почувствовал холодную боль ножа; жаркую, разрывающую агонию разделения. У него вырвался всхлип, тихий звук одиночества.
- А? - обернулся Стив.
- Нет, ничего. - Дух открыл глаза.
Когда они дошли до тандерберда, Дух снова вытащил гитару. Стив и мальчишка спрятали головы под капотом и начали с энтузиазмом обсуждать извращенность машин. Несколько минут Дух прислушивался к ним, тихо улыбаясь бессмысленности "автомобильных" разговоров. Потом пошел сквозь лес обратно к дому, сел на ступеньки крыльца и сыграл все песни, какие знал. Он пел их громко и радостно, на ходу придумывая слова взамен забытых. Он аккомпанировал себе, напевая странную песню без слов, которая вдруг завладела его пальцами, когда из-за угла дома появились близнецы. С взъерошенными влажными шевелюрами, с покрытыми каплями телами, а на лицах дорожки - то ли от воды, то ли от слез. На фоне бледной кожи живо и сердито выделялись шрамы на плечах.
Близнецы были обнажены, и Дух понял, что они старше, чем он думал: их промежности были затянуты мягким темным бархатом, хотя и там, как везде, они были недоразвитыми и маленькими. Когда они увидели Духа, то упали на землю, прижавшись друг к другу, стараясь защитить друг друга своими руками.
Дух потянулся к ним, желая прижать к себе, дать им некую точку опоры. Но, увидев ужас на их лицах, он остановился и заставил себя положить руки обратно на гитару.
- Что с вами случилось такое? - спросил он.
- Она искупала нас, - наконец произнес один из близнецов, словно выплевывая слова, в то же время не отрывая пристального взгляда от гитары.
- Кто, ваша мать? Почему она не позволит вам вылизать себя дочиста? Так делала моя бабушка - или разрешала мне принимать грязевые ванны.
По губам близнецов скользнула слабая улыбка. Секунду Дух серьезно взирал на них, потом снова начал играть странную песню, извлекая ноты из струн. Ноты падали, расплескиваясь словно капли цветной воды. Дух, откинув голову назад, издавал жалобные звуки - почти слова. Когда один из близнецов протянул руку, чтобы дотронуться до серебряных инкрустаций на гитаре, Дух не перестал играть. Песня становилась все более дикой и странной, прижимая пальцы Духа к струнам. Мелодия разделялась на длинные ленты звука и снова сливалась в волны, окружая близнецов, притягивая их ближе, и поднимая их, все еще прижимающихся друг к другу, на ноги.
Они сложили свои руки вместе, линии и холмики на их ладонях сошлись, как головоломка-паззл из плоти. Близнецы, склонив головы, соприкоснулись лбами, а потом отшатнулись друг от друга и начали танцевать, вращаясь, крепко прижимаясь друг к другу своими маленькими телами, как если бы они снова могли слиться в единое целое. Братья цеплялись друг за друга с детской похотью и отчаянием, потом снова крутились и снова притягивали друг друга обратно: поэзия худобы, музыка плоти и кости. Мелодия взмыла вверх, закрутившись спиралью.
В мгновение ока они набросились на Духа, их лица прижались к его лицу, а руки нашли биение его сердца. Духу удалось оттолкнуть от себя гитару прежде, чем они опрокинули его спиной на ступеньки. Губы у него были липкими от их горьких слез и кисло-сладкой слюны. На секунду он спрятался в темноте за закрытыми веками и отдался на волю событий: тепло их мягкой персиковой плоти, резкий мыльный запах их тел, их страсть, разбуженная музыкой.
Но из-за обиды и ужаса аутсайдеров руки у них были жесткими, пальцы стали твердыми и острыми. Зубы нашли впадину на горле у Духа, и там расцвела яркая, влажная боль.
Потом его тело больше не чувствовало их веса, и Дух остался в одиночестве на ступеньках; в его руках была только шея гитары, только ее холодное гладкое тело прижималось к нему. Из-под крыльца донесся слабый стон.
- Мистер? - спросил тихий обеспокоенный голос. - Близнецы не причинили вам вреда, ведь нет? Они бы никому не причинили вреда намеренно.
Дух поднял взгляд. Вернулся старший брат близнецов. За его спиной стоял Стив, перемазанный машинным маслом и покрытый потом; его мышцы были напряжены, готовые уничтожить всякого, обидевшего Духа.
- Нет, я в порядке, - ответил Дух, наблюдая за их лицами.
- Твоя шея, Дух, - тихо сказал Стив. - Вон там, во впадинке.
Дух прижал руку к ключице и отвел ее прочь - липкую, запачканную кровью.

2. Брат.

Близнецам почти исполнилось пятнадцать, когда пришел ангел и забрал их.
Никто больше в семье никогда не любил близнецов по-настоящему. И они тоже не любили никого из нас. Может быть, именно поэтому они так сердились из-за того, что их отрезали друг от друга.
Близнецов звали Михаил и Самуил, хорошие имена, архангел и пророк. Но никто никогда не называл их этими именами, а если кто и пробовал это сделать, они никогда не отзывались. Для нас они были просто близнецами: больше, чем один человек, но и не совсем двое. На следующий день после их рождения их отделили друг от друга, разрезав плечи, и они чуть не истекли кровью. Да свершится Божья воля.
В тот день, когда они вернулись домой из больницы, мама повесила у них в комнате портрет Иисуса и уложила спать в две маленькие кроватки. Близнецы кричали весь день и всю ночь, и весь следующий день. Мама решила, что их напугали глаза Иисуса, светящиеся в темноте, и сняла портрет, но близнецы продолжали кричать, пока она не уложила их в одну кроватку.
После этого им необходимо было спать в одной кровати всю ночь, каждую ночь, всегда - иначе бы они кричали, как делали, когда были новорожденными. Мама взяла на себя починку и пошив одежды в городе, и близнецы спали в ее швейной комнате среди груд ткани и хрустящего тиснения; в их сны зигзагом вплетался вой электрической швейной машины.
Близнецы учились ползать с помощью одной руки: стремительное движение через прихожую, через гостиную, по ковру с рисунком из роз величиной с кочаны капусты. Они стирали колени в кровь об этот ковер. Они учились вставать на ноги, цепляясь друг за друга. Если близнецы опирались друг на друга, то могли сделать несколько шагов. Они не подходили к маме, когда она раскрывала свои объятия навстречу им, или к папе, и ко мне тоже не подходили. Они висели друг на друге и ковыляли кругами, поддерживая друг друга, а при падении тянули друг друга вниз.
Близнецы ели нашу пищу и спали в кровати, которую мы дали им, и позволяли нам содержать их в чистоте, но мы существовали только в тесном уголке их мира, - в уголке, отведенном для таких вещей, как одежда, и ужин, и ненавистные ванны. Когда я стал достаточно взрослым, чтобы обнаружить в себе Божий дар - чинить машины, то близнецы иногда подходили к гаражу и наблюдали, как я работаю над какой-нибудь соседской развалюхой. В основном они свободно бегали по лесу и жили под крыльцом, играя в игры, придуманные ими самими. Братья любили танцевать, изображая некие ритуальные движения, шагая и качаясь из стороны в сторону и кружась. В конце они крепко сжимали друг дружку, как клещами, и выли, если кто-нибудь пытался растащить их в стороны.
До того лета, когда им исполнилось пять, а мне восемь лет, они не говорили. Каждое воскресенье мы молились за них в церкви. Мама даже послала за каким-то святым маслом. Его прислали в маленьких пластиковых пакетиках, как кетчуп в ресторане, и мама втирала его близнецам в горло каждый раз, как ей удавалось поймать их, но они не говорили до тех пор, пока не стали готовы к этому.
Образ той летней кухни (90 градусов жары, если судить по термометру "Моторное масло Силкс" в окне) стоит перед моими глазами такой же красочный, неподвижный и четкий, как трехмерные сцены в специальной Библии, которую мама заказала по ТВ. Близнецы сидели за кухонным столом и поедали арахисовое масло прямо из банки. Края банки были измазаны карамельно-мягкой массой, и лица близнецов тоже были покрыты золотисто-коричневыми разводами. Мама доставала из шкафа банку консервированной ветчины, чтобы приготовить мне бутерброд.
Сквозь дыру внизу сетки на двери пробралась муха, покружила по кухне и уселась на край банки с маслом. Какое-то время близнецы наблюдали за мухой, пока та не приклеилась к тающему маслу и не начала вырываться. Тогда один из близнецов - Михаил - повернулся на своем стуле, посмотрел прямо на маму и сказал: "Вообще с чего вы решили, что мы хотим, чтобы нас отделили друг от друга?"
Мамины пальцы как раз сомкнулись на банке ветчины. Рука у нее дрогнула. Я видел, как банка покачнулась и шлепнулась со стола на пол. Подскочив один раз, она откатилась в сторону и замерла у пластикового мусорного ведра. Михаил вытащил муху из масла, размазал ее по краю стола в пятно из крыльев, лапок и коричневой липкой массы, и снова взялся за ложку.
Позже мама произнесла без выражения: "Я не хочу, чтобы они были рядом со мной", и близнецов переселили из маминой швейной комнаты в гостевую комнату наверху (они сказали, что там слишком холодно и слишком много призраков), а потом в итоге в мою комнату. Они пообещали, что не будут петь по ночам, если я сниму со стен библейские картины, которые дала мне мама, и мы жили в мире.
Тогда им было по пять лет.
Близнецам было по тринадцать, когда папа обнаружил их в луже крови на полу гаража. У них была упаковка бритвенных лезвий, и они скорчились у задней стены, за папиным грузовиком. Прижав друг к другу изрезанные плечи, братья истекали кровью друг в друга. На них обоих пришлось наложить тридцать швов. В ту ночь я натянул на голову одеяло и слушал, как они шепчутся на соседней кровати.
- Я думал, мы снова срастемся вместе, - произнес Михаил. - я не собирался говорить им этого.
- А сейчас болит, - пробормотал Самуил, уже засыпая.
- Оно всегда болит, - ответил Михаил. - То место, где они отделили нас друг от друга.

3. Дух.

Дух увидел сон об этой жизни, лежа рядом со Стивом в холодной гостевой комнате наверху. В этой комнате действительно обитал призрак, Дух знал это, но всего лишь грустная тощая тень кошки, которая умерла тут от голода пятьдесят лет назад, запертая и забытая семьей, уехавшей в отпуск.
Парень знал, как починить стивов тандерберд, но не мог сделать работу до заката, потому что это было воскресенье. К тому времени было уже слишком поздно отправляться в путь, так что семья разрешила Стиву и Духу за плату в десять долларов переночевать в гостевой комнате наверху. Дух долго не мог уснуть, ощупывая пальцами маленький четкий след от укуса на своем горле. Он чувствовал, как по комнате все еще бродит кошачья тень; и слушал ровное дыхание Стива - дыхание человека, находящегося в мире с собой и заключившего перемирие с миром.
Потом Дух тоже уснул. И обнаружил себя в плотных молочно-белых облаках, которые в его снах часто окутывали его тело до пояса. Во снах он редко видел свои ступни, хотя и чувствовал, что они босые.
Дух шагал через газон перед домом. Он прошел мимо ямы в земле, которую близнецы заполнили монетками и цветами и назвали "колодцем желаний", и задумался о том, какие желания они там загадывали. Он прошел вдоль опушки, преодолел тридцать футов до сарая позади дома с мгновенной легкостью, присущей снам, и оказался в гараже. Стены щетинились инструментами. В гараже стоял красный грузовик-пикап, того старомодного типа, который по форме всегда напоминал Духу буханку хлеба. А еще там был шевроле - разбитая боевая коняга. Должно быть, брат близнецов работал над ней бесцельными, тающими от жары днями, тянущимися от воскресенья до воскресенья.
Из-под задних колес пикапа сочился тонкий ручеек крови, прокладывая дорожку сквозь масло и песок на полу и пачкая бетон. Матовый лунный свет струился через окна, и лобовые стекла и металл инструментов отсвечивали бледно-голубым. В лунном свете кровь казалась черной.
А потом Дух разглядел близнецов, вжавшихся в уголок позади пикапа. Их обнаженная кожа, хищные лица, узкие грудные клетки и худые как палки ноги блестели в бело-голубом освещении; там и сям влажно чернели брызги крови. На их плоских плечах, покрытых шрамами, выделялись свежие раны, прижатые друг к другу; а кровь струилась по порезам, которые близнецы нанесли друг другу. Лица у них были гладкие, невинные и безмерно счастливые.
Взмах бритвы. Черная кровь. Счастье.
- Я знаю, какое желание они загадывают! - закричал Дух, просыпаясь. Рядом с ним заворочался Стив, что-то бормоча и стянув все одеяло на себя, но так и не проснулся. Крик прозвучал только в воображении Духа, в его сне.
- Я знаю, какое желание они загадывают, - прошептал он еще раз, и долго вглядывался в темноту, прежде чем подняться с кровати.

4. Брат.

Один был просто парень как я, чуть постарше, чуть поумнее. Но второй, по имени Дух, был ангелом. Я понял это по пряди волос, мягко спадающей на его глаза, и по его прозрачной коже, и по тому, как его руки порхали в воздухе. И еще я знал это по тому, что вы бы, наверное, назвали его аурой.
Миссис Карстерс из нашей церкви умеет читать их; она многое может рассказать о человеке по цвету его ауры. Она говорит, что у близнецов одна аура на двоих - пурпурно-черного цвета, как синяк; она окружает их обоих, соединяет их, неважно, насколько далеко друг от друга они находятся. Я никогда не видел ауры - ни близнецов, ни других людей. Но кто угодно мог заметить золотистое сияние, окружающее этого Духа: такое же мерцающее и такое же потрясающе яркое, как солнечный свет, сочащийся сквозь чистые предрассветные облака в пасхальное утро.
Дух проснулся.
Я не слышал мягкого звука его шагов в холле, но увидел в темноте это золотистое сияние прежде, чем он зашел в нашу комнату. Он взглянул на меня и решил, что я сплю, а потом склонился над кроватью близнецов. Я подумал, что они его снова укусят. Даже хуже - вцепятся когтями.
Но близнецы потянулись к нему так, как никогда раньше ни к кому не тянулись - только друг к другу. И Дух, который, должно быть, был сильнее, чем казался, поднял близнецов на руки и обернулся ко мне. Оказывается, он знал, что я не сплю. Близнецы прижались к нему, положив головы ему на плечи, сцепив руки на его груди и сонно перешептывались. Если кто и мог спасти наших близнецов, то именно этот ангел.
- Да пребудет с тобой Бог, - тихо сказал я.
Дух улыбнулся. Его лицо сияло даже в темноте.
- Мир, - ответил он.

5. Дух.

Он спрятал близнецов на заднем сиденье тандерберда, велел им дождаться утра и наблюдал, как они снова погружаются в легкий ритм детского сна, укутанные в отличное одеяло, которое Стив стащил из какой-то "Холидей Инн". Остаток ночи Дух провел в темноте, без сновидений.
На следующее утро, за завтраком, полноватая мать спросила, где близнецы, а брат взглянул на Духа и ответил, что они уже ушли в лес. Дух почти увидел, как мальчишка скрестил пальцы под столом, защищая себя от лжи. Тяжеловесный отец что-то проворчал. На том разговор за завтраком и закончился, за исключением момента, когда Дух, имея в виду лепные украшения в холле, спросил:
- Вы знаете, что купидоны - языческого происхождения?
Стив уставился на него, а Дух, не замечая этого, окунул бисквит в пряную куриную подливку.
Пока Стив расплачивался за предоставленные комнату и еду, Дух любезно предложил погрузить вещи в машину. Он заставил близнецов спрятаться на полу около заднего сиденья, и они радостно свернулись калачиком под одеялом. Оттуда они не показывались до полудня. Когда Стив заехал на стоянку для грузовиков, чтобы пообедать, над сиденьем показалась темноволосая голова:
- Мы тоже проголодались.
- Ты и правда сумасшедший, - сказал Стив, сделав большой глоток кофе; он пил уже пятую чашку.
Дух как зачарованный наблюдал за близнецами, которые крошили кусок пирога и выбирали из него кусочки яблока.
- На этот раз ты зашел слишком далеко, мужик. У них есть описание нашей внешности. Даже с этой идиотской маскировкой (Дух обернул плечи близнецов рубашками с длинными рукавами) эти парни бросаются в глаза, как монашка в бардаке. Наверняка они знают номер машины, мать его. Еще до конца дня мы попадем в тюрьму округа, Дух, готов поспорить.
- Я знаю. Мы загремим за это. Черт, может даже к электрическому стулу приговорят, - улыбнулся Дух легкой, милой улыбкой. Увидев эту улыбку, Стив захотел разбить ему губы в кровь. - Только я так не думаю. Не думаю, что за нами гонятся. Кажется, сейчас уже можешь мне поверить.
Едва Стив открыл рот, как Дух спросил:
- Кто сказал тебе, что Анна к тебе вернется?
Стив закрыл рот, поморщился, потряс головой. Наконец он выдавил из себя:
- Просто скажи мне, какого черта ты собираешься с ними делать.
- Мы везем их в город. И мы выпустим их на волю.

В город - Дух сказал, в любой город, так что Стив выбрал самый большой и безликий мегаполис, какой сумел найти. Однажды вечером Дух ушел куда-то с близнецами, но вернулся в мотель уже без них. Лицо у него было белое как мел, глаза покраснели, и он забрался в стивову постель и начал всхлипывать. Всю ночь Стив обнимал Духа, пока тот видел сны о полном слиянии, воссоединении. О том, как плоть снова сливается в единое целое, в святое целое. О том, как восстанавливается попранное право, данное от рождения.
- Да пребудет с вами Бог, - снова и снова шептал он в темноту. - Да пребудет с вами Бог.

6. Брат.

Мама и папа так и не подали заявления о похищении близнецов. Сказали, что однажды они убежали поиграть и так и не вернулись. Обыскали лес и дно прудов, нашли множество мертвых созданий, но не Михаила и Самуила. Казалось, мама не хочет возвращения близнецов. Они всегда терпеть не могли ходить в церковь.
Через несколько недель мы получили из города письмо. Там говорилось, что близнецы мертвы. Не могли бы мы приехать.
В городском морге близнецы выглядели как расплывчатый холмик, накрытый пластиком. Холмик слишком большой, чтобы быть телом одного человека, и слишком маленький, чтобы быть двумя телами. Я вглядывался в их гладкие лица, в тела, покрытые коркой крови, пока полицейский пытался что-то объяснить. Сумасшедший доктор, из тех, что на задворках пользуются вешалками для одежды, чтобы выковыривать младенцев из женских утроб, пообещал близнецам, что сможет сделать ту операцию, какую они хотели. Да, доктор был арестован; нет, полицейский не имел представления, где близнецы достали деньги. Я подумал, что это были деньги ангела.

Оба близнеца умерли от потери крови. Полицейский показал нам грубые швы. Он сказал, что даже если бы они пережили операцию, то через несколько дней началась бы смертельная инфекция - операционная этого чокнутого доктора кишела тараканами и заросла плесенью. Полицейский попытался пошутить насчет операции: мол, она была успешной, хотя пациент и не выжил. С этой точки зрения операция действительно была успешной - плечи близнецов и правда были сшиты вместе.
Когда мы возвращались домой (папино бесстрастное лицо тяжело нависало над рулем, а мама громко молилась на пассажирском сиденье, а близнецы следовали за нами домой в вагоне-холодильнике), я высматривал в небе ангелов.

(С) 1987, Poppy Z. Brite, Angels

pic (С) Egosun

"Что подарено - не теряй,
О потерянном не жалей.
Этот парень у входа в рай
Уже устал от слёз и соплей.
Но он видит нас насквозь,
И не станет нам петь псалмы.
Он нам задаст лишь один вопрос-
Были ли мы? Любили ли мы?"

" Когда я вижу в дорогом бутике девушку с кавалером, который покупает ей брошку стоимостью в небольшой самолет, я каждый раз убеждаюсь, что человеческие самки создают миражи не хуже нас. А может, и лучше. Надо же, выдать сделанную из мяса машину для размножения за дивный весенний цветок, достойный драгоценной оправы, – и поддерживать эту иллюзию не минуты, как мы, а годы и десятилетия, и все это без всякого хвостоприкладства. Такое надо уметь. Видимо, у женщины, как у мобильного телефона, есть небольшая встроенная антенна.
   Вот что говорят по этому поводу мои внутренние голоса:

   1) раз женщина может выдать машину для размножения за дивный весенний цветок, женскую природу нельзя сводить только к деторождению: как минимум это еще и умение промывать мозги.
   2) дивный весенний цветок по своей природе – такой же точно механизм для размножения и промывания мозгов, только мясо у него зеленого цвета, а мозги он промывает пчелам.
   3) драгоценная оправа все равно не нужна никому, кроме женщины, так что глупо рассуждать о том, достойна она ее или нет.
   4) у мобильников со встроенной антенной удобный корпус, но неважный прием, особенно в железобетонных зданиях.
   5) у мобильников-раскладушек внешняя антенна есть, корпус из-за этого неудобный, а прием в железобетонных зданиях еще хуже.

   Женщина – мирное существо и морочит только своего собственного самца, не трогая ни птичек, ни зверей. Поскольку она делает это во имя высшей биологической цели, то есть личного выживания, обман здесь простителен, и не наше лисье дело в это лезть. Но когда женатый мужчина, постоянно проживающий в навеянном подругой сне с элементами кошмара и готики, вдруг заявляет после кружки пива, что женщина – просто агрегат для рождения детей, это очень и очень смешно. Мужчина даже не понимает, как он при этом комичен. Я в данном случае не намекаю на графа Толстого, перед которым преклоняюсь, я говорю вообще."

чего-то прохладно..
ну и ладно, всё равно здорово сидеть на балконе, петь, и глотать сладковатый дым сигареты..
две спички. что я буду завтра делать?
наверно как всегда шататься оп академу и искать приключений.

...а где-то там, на другом балконе так же сидит другой, может быть близкий тебе человек. и смотрит на тебя. точно так же как и ты смотришь на него. и совершенно не важно, что эти два балкона очень далеки. всё равно вы видите друг друга. каким-то своим зрением..