Лента друзей dorido

Zillah · 16.12.11 01:22

Зиллах завел кота. Кот из дикого уличного наконец-то превратился в полудикого домашнего, презрительно поглядывающего на хозяина...
...и прячущегося за спину этого хозяина при виде шприца на приеме у ветеринара )) Такого отчаяния на кошачьей море я еще не видел. Кот стоически перенес уколы, не поцарапал даже, хотя не смог устоять перед соблазном тяпнуть меня зубами за палец. Облюбовал холодный подоконник и мое кресло.

Zillah · 04.11.11 00:39

Вчера утром Зиллах с весьма нецензурными воплями прокатился по гололеду.
Сегодня утром Зиллах, отчаянно прихрамывая, обещался как-нибудь потом поймать и сделать что-нибудь нехорошее с Аше.
Аше долго смеялась и пожелала выздороветь как можно скорее. А сегодня принесла страдающему мне кучу ништяков и зачем-то - зеленку.
Horror-вечер, на сегодня - пересмотр "Кошмара на улице Вязов", старых частей и ремейка; чувствую, никуда Аше утром не уйдет...

Zillah · 25.10.11 11:40

Мотаясь по съемным квартирам весьма проблематично завести постоянную регистрацию (ее "покупку" не рассматриваем). И из-за этого мотания мне отказались выдавать справки о том, что я не наркоман и не псих.

Итого:
- по словам нарков я хрен знает где мотался последние два года, а потому ничего они мне не дадут.
- психодиспансеров МНОГО! О_О Расположены они черт знает где и добираться до них порой черт знает как. Причем даже несмотря на эдакое "распределение обязанностей" среди всех диспансеров, они очень любят отправлять тебя на следующий адрес ))
- в наркодиспансере очень прикольная регистратура. Сидел развлекался тем, что читал карточки и сравнивал даты.

Zillah · 11.08.11 07:52

Некоторые высказывания начинаешь понимать только спустя какое-то время.

Сидим мы со снявшимся с поезда "Москва-Хабаровск" Гарольдом, человеком-няшкой, у меня в комнате, пьем сок яблочный осветленный, смотрим какой-то древний черно-белый и, судя про переводу, полунемой фильм про вполне себе самураев. Какого черта нам взбрело в голову посмотреть ночью черно-белый фильм про самураев - никто не знает, даже мы.
В общем, сидим мы, никого не трогаем, жмемся друг к дружке, ибо темно, прохладно и самураи страшны аки ядерная зима; отворяется дверка комнаты, из коридора высовывается рыжая голова господина Виталия. Полминуты мы все трое тупим, смотрим друг на друга, затем под фразу "Вы, водолеи, все какие-то дохуя странные" рыжий господин Виталий закрывает дверь, оставляя нас наедине с черно-белыми самураями и яблочным соком.

А вот не вспомнил бы я об этом эпизоде, если бы не сегодняшний звонок от все того же Гарольда, что, учухав от меня на очередном поезде, пустился у себя в городе в нетрадиционные взаимоотношения со своей учебой.
- Привет, ты не спишь, ты либо не ложился, либо я тебя разбудил.
- Угу, здравствуй. Чего хотел?
- Приезжай ко мне! Твоя очередь!
- А... Э... А ты где? - памятуя о любви Гарольда к путешествиям не мог не уточнить я.
- В Кита-а-ае!
- Какого черта ты там делаешь?!
- Не поверишь. Историю китайцам преподаю...

И ведь не соврал. Пусть по какой-то жуткой извращенной программе, но преподает. Я люблю своих стукнутых какой-то неведомой палкой друзей. С ними очень сложно соскучиться, хотя на первый взгляд - это как история про мумию, секс и сталелитейный завод - ничерта непонятно, зато виды красивые и движение присутствует.

Zillah · 11.08.11 01:52

Интересно... очень интересно. Как я уже однажды сказал. А-ля "хочется, но колется". Человек, изумительно хорошо построивший цитадель вокруг своего "я". Это я очень хрупкое. Но об этом никто не знает... слишком крепка цитадель, хотя это скорее визуальный эффект, и он обманчив. Это лишь для тех, кто не умеет смотреть.

Иногда полезно бывает просматривать дневники тех людей, с которыми общался в разные периоды своей жизни. Только вот пугает, что у всех у них проскальзывает одна и та же мысль относительно меня.
Только вот менять что-либо - совсем не хочется.

Zillah · 14.07.11 01:51

- Э, брат, ты это слышал? - рассеянно протянул Петр, оборачиваясь. Позади никого не было, что не удивительно: редкий гость посещает дом Петра. Но голос доносился точно не с улицы, а откуда-то сзади... Но никого не было, что за чертовщина!
- Брат? - чуть громче позвал он, словно бы и не ожидая увидеть на пороге Андрея Стаматина. - Дух? Ты вернулась? Почему голос такой... грубый? Я знаю, ты здесь, Дух, я слышал тебя...
Допив для храбрости плескавшийся на дне бутылки твирин, Петр протер глаза и уставился в потолок, будто разгадка этой жуткой "тайны" кроется в потрескавшейся штукатурке. Да, дом гениального архитектора выглядел хуже некуда, особенно изнутри: пыльный пол, грязные каменные стены, на которых еще местами наблюдались оборванные куски красных обоев. А мебель вообще была в дефиците: кроме широкого стола, заваленного чертежами и эскизами ("...и бутылками твирина..."), и запыленной ванны, не было больше никаких обыкновенных человеческих удобств. Вообще, это все подвергало сомнению причастность хозяина дома к искусству.
В комнате витал неприятный резкий запах, от одного этого "аромата" уже хотелось бежать на край света, но Петр поклонялся твирину, он давно привык к этому дурману, что однажды вскружил ему голову.
- Нет, брат, не дух это, не дух совсем... Нет, правда. Вообще не дух, - пожимает плечами Петр и возвращается в свой укромный угол, из которого архитектора выбил чей-то настойчивый зов. Навязчивый, как люди Браги, что рыщут по ночам в Городе. Однажды Петру "посчастливилось" напороться на них, что ж, после того, как Петр за кружкой твиринового экстракта рассказал об этом брату им "посчастливилось" напороться на Андрея. Хороший все-таки у него брат. - Да, было дело... Больше не буду ходить по Дубильщикам ночью, обещаю, брат, - голос его слышен даже на первом этаже, только вот с кем обитатель этого странного дома говорит? В помещении никого нет ведь...

Zillah · 30.04.11 05:42

Небольшая комнатка со старой скрипучей кроватью, матрас со старыми, но чистыми простынями, пахнувшими мылом, широкая металлическая раковина на перемотанной тряпками "ножке", да желтая лампочка под потолком - так выглядел нынешний приют Рони. На случай внезапного бегства ему выделили комнату, выходящую прямо на внешнюю пожарную лестницу, чей пролет служил также своеобразным балконом. Распрощавшись с Рони, Гвил оставил его одного, не оставив никаких указаний на будущий день, полностью уверенный в том, что в помещении обязательно будет находиться хоть одна живая душа помимо светловолосого пришельца.
Однако пожелание приятных сновидений показалось даже издевкой, когда несколько часов спустя с улицы не донеслись гордые уверенные трели, усиленные ночной тишиной. На улице, прислонившись к одинокому неяркому фонарю, стоял Гвилт и играл, играл так, как не играл, похоже, никогда - одновременно желая продолжить мелодию и оборвать ее. У него также появилась публика, состоящая из множества мышей, более крупных крыс, выползших из своих гнезд, рядом щурились кошки разной степени упитанности, гораздо меньше было собак, что зачарованно следили за малейшим движением ночного артиста. Но вот Гвил закашлялся, прервал свою игру - и звери волной хлынули на него, выражая свое почтение флейтисту, стараясь урвать кусочек кумира - кто зубами, кто когтями. Удивленный вскрик юноши перешел в вой, когда его тело начали раздирать на части, когда остались только паника и дикая боль. Звери отступили, растворились в ночи, на какое-то время оставив межвидовые разногласия в стороне, не нападая друг на друга. На асфальте оставались лишь полужидкое месиво из грязи и снега, да упавшее ничком тело юноши.

Так и не выяснил толком ничего. О карателях тоже - о них в Зимтауне вроде как все знали, но что они такое... охотники? Стражи? Тюремщики? Что-то подобное и что-то третье; Рони бросил попытки вызнать, пожелал Гвилу спокойной ночи.
Он устал. День был долгим и трудным. Перебирая в голове события, Рони думал - город ужасающе странное место, с флейтами и карателями, с людьми, которые прячут свою силу, словно это что-то плохое... зачем прятать? Все пили кровь богов, зачем делать вид, будто ты стоял в стороне?
Он не понимал. Ощущать мысли и чувства - не всегда означает понимать их, зачастую наоборот, наслаивается чужое мышление на собственное, и себя-то теряешь, не говоря уж о том, чтобы сообразить, чего хочет другой.
Уснуть не получалось.
А тут еще эти звуки. Сначала они показались Рони противными - та штука, флейта, которая крыс выманивает; потом прислушался, ощущая, как мелодия рвется сквозь воздух, сквозь само пространство города. Уснуть все равно было невозможно, и парень, похожий на крысенка, последовал за своими... сородичами.
Он опоздал. Он видел только фигуру Гвила - в тот момент, когда он прервался и серо-бурой волной хлынули грызуны; Рони задохнулся то ли в ужасе, то ли оцепенев от восторга, грань была тонка, как самые высокие ноты флейты. Крысы покрывали Гвила пушистым ковром, шевелились, и казалось, поклонялись ему. Пожирать - это любить, знал Рони.
Или знал Гвил?
...потом передалась боль. Рони закричал вслед за парнем, не в силах сопротивляться; чужая боль выжигала разум, выжигала нервные окончания, под кожей были когти и зубы - и ох, во рту тоже когти и зубы, и несколько мышей шмыгнули в горло Гвила-Рони.
- Хватит! - кричал он. - Хватит!
Он обрубил восприятие - так перегорает предохранитель. Когда Рони очнулся, вместо Гвила по асфальту разливалось кровавое месиво.
Все еще завороженный чужой-своей болью, Рони сомнабулически подошел на место, где несколько минут - или часов? - назад играла флейта и был живой человек. Флейта по-прежнему была здесь, залитая кровью и с остатками недогрызенных фаланг.
"Я должен рассказать", - его мутило и хотелось бежать прочь, но вместо этого Рони поднял флейту.
"Я должен..."
И спрятал инструмент за пазуху.

- - -

Вальтер Кассел написал(а):
Город спал. Редкие порывы ветра прогоняли по пустынным улицам сухую, не успевшую остыть после знойного дня, пыль, мерно хлопали ставни в покинутых домах, да натянутой бодростью отдавали гулкие в тишине шаги патрульных отрядов Карателей. Ночь принесла желанное облегчение от жары, но взамен приводила за собой так близко подступающее во мгле Безумие.

... Топот ног по коридору, тело, привалившееся к стене и напевающее что-то донельзя заунывное, звук захлопнувшейся двери, удар армейского ботинка и треск деревянной перегородки, оскалившееся в злобной ухмылке лицо, крик, вой, БАНГ! Яркая вспышка, пистолетный выстрел, плач, медленно перетекающий в надрывный вой сирены и лица, кружащиеся в феерической карусели памяти. Бесчисленное множество лиц, они кружатся все быстрее и быстрее, они смеются, они плачут, они истекают кровью, они бормочат, они кричат, лица, лица ...

Майор Кассел резко открыл глаза и сел в постели. Безумный взгляд Карателя бесцельно шарил по пустой квартире, пытаясь распознать в калейдоскопе лиц знакомые, вспомнить где и при каких обстоятельствах он, Вальтер, видел их, за что он в них стрелял, и кто из них был прав, а кто виноват. Прошло несколько долгих секунд прежде чем Кассел осознал, что это был всего лишь очередной кошмар, один из многих, повторявшихся у него в последнее время.
Вальтер откинулся на мокрую от пота подушку, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Пытаться уснуть было бесполезно, после каждого из подобных кошмаров у майора начисто отбивало сон. Полежав с минуту, Кассел поднялся с влажной простыни и подошел к столу. Резким движением отвернув крышечку с початой бутылки местного пойла, он налил содержимое в стакан с мутными гранями, и одним махом опрокинул разящую спиртом жидкость себе в глотку. Теплая дрянь заставила его сморщиться и уткнуться носом в руку, втянув в себя крепкий запах пота. Медленно выдохнув, Вальтер поставил стакан на стол и взглянул на часы. 3-46. День не задался с раннего утра.

Двое человек в форме отряда Карателей медленно прогуливались по пустынной улице. Один из них - немного старше тридцати лет, с майорскими нашивками на кителе и коротким ежиком темных волос - остановился и пристально посмотрел в глаза шедшего рядом худощавого светловолосого моложавого лейтенанта.
- Что ты скажешь? - Слова тяжело упали в холодный зимний воздух и провалились в грязно-серый снег. Лейтенант немного помолчал, как будто собираясь с мыслями, а потом, набравшись решимости, заговорил.
- Я с вами, майор. Черт меня побери, но нас перестали уважать - нас только боятся. Я чувствую, как мне плюют в спину мои прежние друзья, я ощущаю спиной холодную ненависть каждого горожанина. Клянусь честью, при прежнем полковнике такого не было. Да, нас недолюбливали, да - были промахи, но в большинстве случаев люди были уверены, что каратели делают правое дело. Теперь никто ни в чем не уверен, люди плюют через плечо, видя патруль. Когда вы решитесь - я буду рядом.
Темноволосый мужчина одобрительно кивнул.
- Я ожидал от тебя именно такого ответа и рад, что не ошибся. Ищи людей, мыслящих подобно тебе, тщательно проверяй их, работай с ними - и жди. Я чувствую, что полковник начинает обкладывать меня, но пока ему нечего мне предъявить. Помни - наша задача - чтобы Карателей не боялись, а уважали, чтобы видя нашу форму, люди спокойно шли по улице и не опасались, что будут застрелены нашими пулями. Чтобы лишь подтвержденные Безумцы отправлялись на встречу с Бездной, а прочие могли спать спокойно. Мир меняется, и мы должны меняться вместе с ним. А теперь иди. Ad majorem Dei gloriam, к Вящей славе Господней.
Лейтенант отрывисто кивнул и зашагал за поворот. Майор Кассел задумчиво достал сигарету и неспешно закурил. Всего месяц до весны, отчего-то подумалось майору.

- - -

Каэль Тёнвинд написал(а):
В последние пару дней Каэль находился в штабе подполья безвылазно. Он ничем полезным не занимался, лишь смотрел, как остальные работали, да делал вид, что наслаждается своим отдыхом. Но на самом деле развлечения у Тёнвинда было всего два: читать и мешать окружающим заниматься своими делами. Когда ему надоедало первое, он принимался за второе и наоборот. Особенной жертвой была Эл, которую молодой человек считал бездельницей, так что почитал своим священным долгом мешать сестре жить спокойно.
Вот и сейчас Каэль легкими, неспешными шагами вошел в комнату своей сестры даже без стука. Он полагал, что имеет на то абсолютное право, в том числе он имел право брать ее вещи, давать советы по любому поводу и учить жить, когда ему вздумается.
- Чем ты тут таким интересным занимаешься? - поинтересовался Тёнвинд, а затем, сделав круг по комнате и одарив сестру подозрительным взглядом, сел на ее кровать. В ближайшие пару часов он даже не собирался с него вставать. Надо будет послать ее за чаем, а то явно ничего не делает. Подняв книгу, которая лежала рядом с ним, Каэль задумчиво ее оглядел и положил обратно.
- Я бы на твоём месте классику читал, кстати, - со знанием специалиста посоветовал сестре юноша.

Элиор Тёнвинд написал(а):
Эл совершала надцатый обход по комнате, впиваясь глазами в каждую вещь, что вставала на ее пути. Расположение некоторых раздражало, но девушка была настолько поглощена мыслями, что совсем подобного не замечала. Дверь распахнулась без стука, как ей показалось, и появился объект ее мыслей. Как он только еще не икал. Эл невольно улыбнулась этому внезапному возникновению. Но тут же скривила улыбку и со скучающим видом сказала:
- Отвлекать меня пришел? - деловой тон, важный вид, ей конечно же есть чем заняться. Каэль уселся на кровать, и девушка пристроилась рядом, выпрямив спину и положив ладони на сжатые колени.
Как часто бывает, самые сумасшедшие идеи, которые выполнимы только в собственном воображении, находят свое исполнение в самый неожиданный момент. Хотя не настолько все было неожиданно. Этот момент неоднократно обдумывался и представлялся, вот только никак не обещал быть исполненным в силу неразумности.
- Закрой глаза - Элиор резко развернулась к брату и протянула руку, еще не касаясь его и давая время исполнить ее просьбу. Затем положила свою руку на его и посмотрела в лицо, чуть удивленное и полное ожидания. Мысль о том, что Каэль может что-нибудь заподозрить заставила поспешить. Девушка сжала руку крепче и сама закрыла глаза.
На самом деле к своей способности Эл прибегала не так уж и часто, чего впрочем и так хватало. Ее совсем не радовали головные боли, да и нынешняя корыстная цель тоже. Тем не менее, уже ничто ее не останавливало, даже появился интерес. Такое азартное состояние, как перед ставкой, обещающей крупный выигрыш. Девушка сосредоточилась, и вмиг вокруг возник целый разноцветный рой смешанных расплывчатых картинок, которые потом собирались в цельное воспоминание. Если бы ей было известно, что такое фильм, то, наверное, свои ощущения в такие моменты она бы описала как нечто среднее между собственным воспоминанием и неизвестным фильмом. Выбрав точкой отсчета холодное ноябрьское утро, Элиор дала волю своей фантазии. Она просто "делилась" с ним своими собственными представлениями о событиях, "показывала" их так, как ей хотелось бы их видеть. Поэтому вскоре в память Каэля прочно врезались воспоминания. О том, что в осенний день, он пылко рассказывал ей, что не ценит того, кто всегда рядом и так близко. О поцелуях, скрытных прогулках, объятиях, о чтениях книг вслух, признаниях, еще раз объятиях. О том, что теперь он пришел сюда не иначе как ее поцеловать, зачем же, собственно, еще?
Но это были всего лишь ее фантазии, которые теперь стали его воспоминаниями.
В прочем, вскоре ей стало стыдно за столь сильное вмешательство в чужую память, да еще за такого рода изменения, поэтому она поспешила прекратить. Теперь уже перед глазами возникло облако разноцветных точек, как нередко бывает за секунду перед потерей сознания. Элиор не спешила открывать глаза. А когда медленно разомкнула, почувствовала как в затылок ударила мощная волна. Голова раскалывалась.

Каэль Тёнвинд написал(а):
Она села рядом с ним, попросила закрыть глаза. Покорность, но некоторое удивление. Мягкое прикосновение ее рук. Но ничего этого не было. Никогда не существовало. В одно мгновение мир поменялся так стремительно, так просто, что Тёнвинд даже не успел ничего сказать или сделать. Кажется, он что-то почувствовал, но скорее что-то неясное, смутное, как будто он за минуту попробовал припомнить все события минувшего года, нет, как будто они сами всплывали у него в памяти, вызванные прикосновениями сестринских пальцев. Пару секунд он относился к тому что видел с некоторым сомнением, как будто проверял на прочность, но затем перестал противиться, поддался тому, что представала у него перед глазами. Ведь это было так естественно, нормально. Ведь на самом деле всё так и было. И почему это показалось странным? Нет, правда, он бы вряд ли когда-нибудь смог признаться своей сестре в таком, но раз у него единожды хватило смелости...
Каэль открыл глаза. Голова почему-то жутко болела, наверное, погода менялась. Хотя он никогда не страдал болями из-за таких мелочей, но вдруг применение способности сделало его более уязвимым? Впрочем, сейчас он получит медицинскую помощь из этих любимых, самых дорогих в мире рук. На лице молодого человека расцвела улыбка, он взял в свои ладони руку Элиор, а потом осторожно поцеловал кончики ее пальцев.
- Что-то у меня голова болит. Видимо, это ты мне ее вскружила, любовь моя.

Zillah · 18.03.11 10:03

"Тринадцатая сказка" читается. Кроме яростного стремления авторши показать, что она молодец, читала "Джен Эйр" и прочие произведения Бронте - ничего внятного не проглядывает.

Вопрос: отчего по этой книге такая шиза прошла?..

Со скрипом вновь перечитан "Атлант расправил плечи". Можно было обойтись только первым томом, далее - только сахарные сопли, мерисьюизм и "прекрасные, высокие, стройные" прЫнцы, влюбленные, естессно, в главгероиню. Все скопом, ага. Хотя напиши про этих принцев какая-нибудь няшечка с днявочек - наверняка был бы слэш (канон, благо, к этому в определенной мере способствует Xp )
Отыскал Айриновский же "Гимн". Читать боюсь - а вдруг там тоже "высокие и стройные"?

Категорически не пишется Зим, хотя придумывается - только так. Ужасно хочу ввести Змеелова и девочку с бзиком всей жизни, что она должна погибнуть от молнии в грозу.

Играем-с в "Мор. Утопия". Братья Стаматины - это ня кавай и куча извращений. До одури кого-то напоминают ))

Zillah · 01.02.11 14:24

Из разговоров о детстве и подростковом периоде:

Murillo написал(а):
Хмм, а это, кстати, наделяет начало твоего пубертатного протеста некой нестандартностью и творческой мыслью... Что-то из серии "пока мои упыри-одноклассники нюхали клей и бухали в подворотне, чтобы казаться взрослее, я, дабы выказать неуважение к общепринятым устоям и нормам, жрал медовую акварель". Прям хеппенинг какой-то)))

Подвернул ногу, теперь яростно ковыляю по обледенелым тротуарам, стараясь не навредить себе еще больше. Заторможенно простыл: вроде бы, и чувствую себя разбито, но особенных всплесков того же кашля нет, и это настораживает.

P.S. Акварель невкусная...

Zillah · 02.01.11 12:38

В этом году данное мероприятие прошло с не меньшим градусом неадеквата, чем обычно.
Первопричиной этому стал, как водится, неожиданный и весьма внезапный приезд моего любимого Тхэно. На этот раз не крашенного, чем несказанно удивил. А надо признать, этого Тхэно я люблю особенно - он сразу становится таким... домашним и добрым на вид.
За вечер наготовили кучу еды, даже сами удивились, как успели, обзвонили в последние минуты всех, кому стоило позвонить.
А еще был звонок Вильгельма. Это что-то. Человек ждал черт знает сколько, чтобы "в наше время" позвонить и поздравить. Порой я поражаюсь его терпению и убеждениям.
Часы у нас у всех шли по-разному. Так уж сложилось - каждый настраивает их с учетом того времени, на которое привык опаздывать. Техника вся была выключена, а потому отчет времени до Нового Года было решено доверить общим кухонным часам. Видимо, они как раз шли правильно,ибо уже в следующую минуту кто-то устраивал арт-обстрел под окнами.
Особенно запомнились ярые споры Аше с разомлевшим Тхэно о какой-то книжице, мои попытки начать чтение "Сердца Лазаря" в три часа, попытки отослать Р. новогодние поздравления, за каким-то чертом предпринятая попытка дойти до почтового отделения, начатая было стеб-словеска по "Сумеркам" [внезапно! Но сюжетец того стоил]... И как обычно - куча-мала на кровати, из которой совершенно не хочется вылезать.

Год... прошел не так уж и скверно, стоит признать.

Zillah · 19.12.10 13:03

Сколько бы я не грозился бросить игру, но она затягивает и стимулирует к деятельности именно наличием вот таких креативных и воздушных личностей. Ормонд, путающийся в языках, с нами уже года полтора, Эдгар приглашен мною на проект в эпизодической роли, но остался тоже надолго...

Собственно, был написан под мир "Зимтауна". Предисловие, так сказать: [1], [2]

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Б. Пастернак

Отвратительная погода, февраль. Рассеянный солнечный свет едва пробивается сквозь ватную прослойку грязно-серых облаков. Ормонд сидит в телеге и внимательнейшим образом рассматривает медленно исчезающую под колесами проселочную дорогу – она может оказаться в его жизни последней. Его несколько дней мучает жестокая лихорадка: жар, невыносимая боль в груди, тяжелая голова. Иногда приступы настолько тяжелы, что он впадает в беспамятство.
Рядом с ним сидит медсестра, сопровождающая его в районную больницу. Вергилия Вайтстоун, как он недавно узнал. Карн находит ее красивой: миниатюрная, светловолосая, с наивным выражением на юном лице, она напоминает лесную фею из преданий северных народов. Он послушно выполняет все ее указания, принимает отвратительный на вкус травяной настой и пытается заснуть, хотя нисколько не верит в спасительную силу этих примитивных действий. Он старается не смотреть на свою спутницу, чувствует себя неловко: вдруг он первый пациент, который через день-другой умрет у нее на руках? Утомленный созерцанием унылейшего пейзажа, Карн закрывает глаза.
Как и всегда в особенно тяжелые моменты жизни перед его внутренним взором предстала картина, относящаяся к другому февральскому дню. Кочевник на коленях стоял перед простым надгробным камнем. Высеченные на памятнике буквы скакали, расплывались, не желали складываться в слоги. И все же он в сотый раз, с неимоверным трудом, прочел первую строчку: «Эргабетт Виздом». Почувствовал, как его накрывает с головой безутешное, тупое отчаяние. Хотя Карн узнал о ее гибели еще в начале осени: крупная потасовка в третьесортном питейном заведении, участники – по большей части шестерки криминального мира, использованное в ходе конфликта оружие – холодное и огнестрельное. Он был рад, что не видел ее тела, да и могилу нашел совершенно случайно. Он бы отдал очень многое за то, чтобы стереть, вытравить из памяти образ этого скромного надгробия, и все за то, чтобы она была жива. Он любил ее, эту Эргабетт.
Ормонд открывает глаза и видит перед собой другую женщину. Как ее там? Ах да, Вергилия. У нее немного усталый вид.
- Поспи, если хочешь, - предлагает ей Карн со слабой улыбкой. Теперь и говорить становится сложно. – Со мной уже ничего не случится, правда.
Вергилия чуть вздрагивает при звучании голоса – весь их долгий путь сопровождался тяжелым молчанием, прерываемым разве что робкими просьбами медсестры принять очередную порцию лекарства – и в растерянности смотрит на своего измученного пациента. И снова ее тело и душу пробирает волна отчаянного страха, что она ничем, в итоге, не сможет ему помочь. А ведь такой еще молодой, такой красивый…
- Все хорошо, - Вергилия находит в себе немного сил на ответную улыбку, - я не устала.
Это ложь. Вайтстоун никогда не умела врать и об этом прекрасно знает. Поэтому поспешно прячет глаза. Она не спала уже более суток, и кто знает, сколько часов ей предстоит выдержать, бодрствуя. Это как страх новоиспеченной матери, сторожащей сон своего первенца: ведь в любой момент, по провидению Божьему, он может перестать дышать. Пускай шансов мало, но Вергилия себе никогда не простит, если ее усилия не будут максимально приложены для спасения Ормонда Карна. Скоро, совсем скоро они приедут в больницу, и тогда… Но ей ли не знать, что там кочевники никому не нужны.
Дорога изнурительна. Время от времени под старые колеса попадают колдобины, и вся телега сотрясается вместе с ее пассажирами. В очередное подобное сотрясение, сумка с медикаментами подскакивает, и Вергилия цепляется в нее, бережно прижимая к себе. Сквозь грубую ткань явно ощущается прохладная поверхность чего-то гладкого. В раздумьях, девушка вновь смотрит на своего пациента. Все же кому-кому, а сон сейчас нужен уж точно не ей.
Достав из сумки склянку с прозрачной субстанцией, Вергилия неуверенно держит ее в руках, после чего все-таки решается. Где-то под бинтами нашлась еще не вскрытая пачка шприцов. Девушка пытается открыть склянку, но крышка не желает поддаться ее обессиленным девичьим рукам. Ормонду становится скучно: за время болезни он досконально изучил ритуал введения снотворного. Он не видит больше причин сопротивляться подступающему к самому сознанию беспамятству и прикрывает глаза. Не желая тревожить больного, Вайтстоун нерешительно обращается к извозчику:
- Простите, вы не могли бы мне помочь?...

Эту же фразу Зима услышал в далекий летний день неподалеку от КПП карателей при въезде в провинциальный приморский город. Он обернулся на несомненно женский, пусть и довольно хриплый голос и увидел ее лицо: бледная кожа, неправильные черты, особенно нос, обветренные тонкие губы. Ее волосы, иссиня-черные, растрепанные, напоминающие оперение ворона. Но главное – выражение глаз. Так на кочевника еще никто никогда не смотрел: одновременно бесстрашно, требовательно и вызывающе. Он, конечно, не нашелся сразу, что ответить, а она тем временем небрежно бросила свой рюкзак к его вещам:
- Сделаем вид, что это принадлежит вам.
После того, как они прошли контроль карателей – весьма, впрочем, поверхностный, - и приблизились к городу, Зима спросил у нее:
- А что там?
- Частичка запретного, но, несомненно желанного человеческого счастья: наркотики, оружие, немножко краденого золота, - как ни в чем не бывало отозвалась та и как-то совсем по-мужски протянула ему руку: - Эргабетт, но если позволяет совесть, можно просто Эрга.
Ормонд улыбнулся несколько недоверчиво, но вернул ей рюкзак и ответил на рукопожатие. Тогда он еще не знал, что подобным образом скрепляет договор по безвременной передаче своей души и тела в полное распоряжение этой женщины.
- Ормонд, а лучше Зима.
Эрга вызывающе заинтересованно окинула кочевника с ног до головы и вполне себе дружелюбно, хотя и несколько высокомерно, улыбнулась ему.
- Зима… - протянула женщина, как бы пробуя прозвище на вкус, - это как что-то холодное и неприступное или же несчастно одинокое? Зима, которую нужно растопить или справится с ней можно только при помощи ледокола?
- Военная тайна.
Эрга перекинула свой несколько потрепанный рюкзак через плечо, смахнула порывистым движением руки непослушную прядь волос с лица и стремительной поступью пошла вперед, впрочем, будучи полностью уверенной, что новый знакомый идет где-то рядом. Все же, как ни крути, а дорога у них была одна… во всех смыслах.
Неожиданно остановившись и резко развернувшись лицом к Ормонду, она снова устремила на него взгляд, но на сей глядя прямо, ни на что не отвлекаясь, в серые глаза кочевника.
- Кстати, на КПП я не пошутила насчет наркотиков, поинтересоваться не желаешь? Я готова торговаться, к тому же, симпатичным мальчикам делаю безоговорочные скидки.
И снова улыбка. На сей раз хищная.
Зима поймал себя на том, что плохо отдает отчет в собственных действиях, словно по его жилам уже тек неизвестный яд, имя которому было «Эрга». Никогда раньше он не вел себя так с девушками, никогда даже представить себе такого не мог...
- Боюсь тебя разочаровать, Эрга, но я интересуюсь несколько другими... вещами, - ответил он после короткой паузы, выдержав жгучий взгляд своей спутницы. И легко-легко, едва ощутимо, коснулся ладонью ее щеки.
Это был последний раз, когда он назвал ее по имени. В тот же день он заявил, что она свободнее Соединенных Штатов Америки двадцатого века и мятежнее варшавского гетто сорок третьего года, и дал ей такое прозвище – «Свобода». С этого самого момента он полюбил ее, как любят редких женщин: он был весь пропитан ей и весь принадлежал ей. В общине начали поговаривать, что Зима потерял голову: он не узнавал своих соседей из общины, не помнил, к какому сроку нужно доставить почту и нередко по просьбе темноволосой чаровницы прятал у себя тот или иной контейнер весьма сомнительного происхождения.
Впрочем, Эрга тоже его любила, правда, по-своему, как каратель любит свою винтовку. Если ей нужно было похвалить человека или вещь, она говорила: «Надежен, как Ормонд Карн». Он гордился этим.
Первое, что слышит Карн, приходя в себя, это недовольное бормотание извозчика:
- Гошпади, и чего в такую даль тащиться-то, как будто парень дома помереть не мог спокойно? Вона, того и гляди прикажет долго жить по дороге, а мне чего, яму ему копать?.. Нет уж, барышня, мы так не договаривались...
Непосредственно за этим монологом следует сердитое шипенье медсестры. Ормонд заставляет себя открыть глаза и видит низкое серое небо, изрезанное ломаными линиями голых веток. Ага, вот оно что, значит, он лежит на спине... К нему склоняется девушка, кажется, медсестра, ее имя не приходит на ум. В ее больших – собачьих – глазах он читает неприкрытый страх.
- Что, неужели все так плохо? – не без усилий произносит он и не узнает свой голос.
- Да ну что ты, не говори ерунды! Совсем скоро ты пойдешь на поправку, вот увидишь, – поспешно возражает она.
Ормонда подмывает спросить, отчего она лжет, но он сдерживается. Горько осознавать, что человек, провожающий тебя в последний путь, не имеет мужества сообщить тебе правду. В то же время ему немного жаль эту девочку: она так хочет, чтобы он жил, а он не может оправдать ее надежд. Она, наверное, даже плакать будет... Карн отворачивается. Вергилия закусывает губу. Перед Зимой снова, как живая, встает Свобода.
Весь тот вечер они провели в каком-то баре. На ней, против обыкновения, было легкое летнее платье из алой материи. Варварски-грубое сочетание этого цвета и ее черных волос не давало ему покоя; он неотрывно следил за тем, как она танцует с другими – не с ним, не с ним! – и неспешно потягивал сангрию. Плачь испанской гитары проникал ему в душу. А потом они просто вышли на пляж и долго наблюдали за тем, как горячий солнечный диск погружается в прохладные морские волны.
- Агония умирающего дня, - произнес Ормонд. Он выпил слишком много, вместо привкуса соли на своих губах он ощущал только сладость вина, у него кружилась голова и звенело в ушах. И все же он добавил решительно, резко: – Знаешь что, Свобода? Я тебя люблю.
Эрга сделала вид, что не слышала этих слов, а если и слышала, то не придала им должного значения. Широким шагом она преодолела линию прибоя, и оказалась черным силуэтом на фоне догорающего светила. Карн видел, как по ее телу скользит тонкая ткань – вниз, вниз, с плеч, с бедер, к самым ступням, в соленую воду моря. Пеннорожденная Венера.
На какое-то время темные воды скрыли ее от глаз Ормонда – как будто она растворилась в них. Бушующие волны, разрывающий тишину ветер и…одиночество, которому суждено продлиться всего пару минут, и, одновременно с этим, жить в душе нашей всю сознательную жизнь.
Но она вернулась – живая, материальная, из плоти и крови, оставляя в доказательство своей реальности на сухом песке влажные следы от обнаженных узких стоп. Без грамма стыдливости Свобода приближалась к Ормонду, отдавая ему в дар еще одну из своих самых дерзких и обворожительных улыбок. Соленые капли стекали вниз, в точности повторяя плавные изгибы ее тела.
- Я видела, как ты смотрел на меня, когда я танцевала, - произнесла она, и, взяв Карна за руку, подняла его на ноги, - ты ведь хочешь потанцевать со мной, верно? Верно, я это знаю.
Приложив указательный пальчик к его губам, тем самым, призывая к молчанию, она расположилась в такой близости к юноше, какой бы не позволила себе ни одна целомудренная женщина. Обхватив его шею руками, она замурлыкала свою интерпретацию вальса, двигаясь в такт «музыке». Ормонд, не спеша, положил руку на ее талию – и целиком отдался радостному предвкушению.
- Любишь меня, значит, Зима? – то ли она только что вспомнила о его словах, то ли лишь сейчас до нее дошло их значение, - мне нравится, когда меня любят.
И она поцеловала Ормонда. Поцеловала умело и страстно. Так же, как и других мужчин до него и, вероятно, после…
…Больше они в этот вечер не проронили ни слова.

Резкий толчок и грубоватый возглас извозчика:
- Приехали!
Вергилия с унынием смотрит на старое здание больницы. До этого мгновения все ее желания сводились только к одному: только бы доехать! А дальше…а дальше не так уже будет страшно. Но и это оказалось обманом.
- Ты способен идти, опираясь на меня? – дрожащим голосом спрашивает она у Карна, хотя, поддержка нужна была скорее ей.
- Идите к черту! – в ярости хрипит Ормонд, довольно четким движением отталкивая руку медсестры. Рассеянный свет февральского солнца нестерпимо режет воспаленные глаза. Он никогда не думал, что умирание может продолжаться так долго. Он хочет увидеть свою Свободу, ее одну, а ее нет, есть только эта наивная дура, продлевающая его мучения. Заходясь в жестоком приступе кашля, Карн с новой силой ощущает боль в груди, которую раньше, видимо, смягчало действие лекарств. Когда он впервые узнал, как болит сердце?..

Конечно, когда вернулся ранним утром из поездки по делам общины. Он был рад морю – лазурной полоске справа – зелени благоухающих садов и изогнутым силуэтам голубых гор, он скучал по Эрге и предвкушал радость встречи. Но возле самого ее дома Зима столкнулся с другим парнем, с высоким, смуглокожим, незнакомым Аполлоном, источающим аромат дорогого парфюма. У парня была легкая походка и довольный вид. Его улыбка ножом вошла в самое сердце, а легкомысленный мотив, который он насвистывал, прозвучал траурным маршем. Зима застыл на месте. Ну что же, так бывает. Значит, он должен пойти и сказать Свободе, что он любил ее больше жизни, но теперь все кончено, разумеется, и она сама этого хотела, если предпочла ему Аполлона. Вот так вот просто, разом, по-мужски он прервет все их отношения. Это будет нелегко, но он справится.
Он поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Эрга предстала перед ним почти сразу, в одной его рубашке – его, Ормонда. Своеобразный трофей и предмет ее гордости. Кочевник бросил на пол свою дорожную сумку и обнял ее даже крепче обычного. От ее смоляных черных волос пахло так же, как от Аполлона. У Ормонда разрывалось сердце.
Она почувствовала его смятение:
- Что-то случилось?
- Ничего, моя Свобода, абсолютно ничего, - ответил он, не выпуская ее из объятий. От его решимости не осталось и следа. «Что же ты со мной делаешь, Эрга?..» Он презирал себя за малодушие, но ничего не мог с собой поделать. В конце концов, они не клялись друг другу в вечной верности. И потом этот парень – красавец, черт возьми, красавец, никто перед таким не устоял бы! Все правильно и логично, так, как должно было быть. Нельзя любить Свободу и одновременно желать надеть на нее строгий ошейник – разве он не знал этого раньше?.. Это же просто, как дважды два, и верно, как то, что Земля круглая. Так почему же не проходила ноющая боль в сердце?..
С тех пор он больше никогда не приходил к ней рано утром. А знакомому, который в его присутствии заявил, мол, Эрга из тех чертовок, которые могут одновременно затащить в койку карателя и подпольщика, причем так, что ни один из них не догадывался бы о роде деятельности другого, Зима дал по морде, не задумываясь.

Скорее от неожиданности, чем от силы удара, с коей оттолкнул Ормонд помощь, Вергилия делает шаг назад и чуть не оступается, но все же сохраняет равновесие. Сейчас она многое понимает. В числе этих вещей томится одна простая истина: единственный, кто цепляется за жизнь этого мальчика – она сама. Быть может, она ему мешает, быть может, он считает, что она продлевает его мучения, быть может…
Она застывает, и, не шелохнувшись, наблюдает за очередным приступом умирающего. Он болен, смертельно болен. И единственное, что она может для него сделать – это дать спокойно умереть. Вергилия так рассуждает, но подобным образом поступить ей не хватает смелости. Этот момент навсегда останется одним из зарубов на ее душе и в памяти, которые помогут побороть юношеский максимализм и встать на путь здравого смысла. Но пока…
- Да что же вы сидите! – кричит она на извозчика, и, обхватив Ормонда обеими руками, опускается вместе с ним на колени, - пошлите за носилками!
Своим даром она с трудом может исцелить даже незначительный порез, но Вергилию не покидает надежда, что это сможет хоть как-то облегчить его боль. Даже, если для него это пытки, даже, если за это ее возненавидят.
Прошло несколько минут, и помощь все-таки подоспевает. Ормонда подхватывают на носилки и относят в одну из палат подвальной части больницы. Шесть узких коек, свободна только одна, пять остальных – плацдарм для медленного угасания жизни. Затхлый воздух пропитан подвальной сыростью и безнадежностью. По прибытию кочевника ждет еще одна инъекция...

- Прости, - на этот раз улыбка Свободы приняла извиняющийся оттенок. Но даже из-за этого она не перестала быть высокомерной. Эрга случайно уколола Зиму, когда рисовала на его руке незамысловатые узоры пером. Рядом стояла полупустая чернильница, которую она ранее опрокинула на рубашку своего любовника.
Этот вечер был таким же теплым, как и предыдущие, но на удивление безветренным. Весь вечер они просидели на плоской, разогретой крыше ее дома, которая, по обычаю, закрывалась на замок. Но благодаря своим ухищрениям, Эрга умудрилась достать ключ.
Тогда Свобода была как никогда молчалива, а Ормонд не пытался нарушить ее тишину. За что она ему и была благодарна. Секунды переменили свой бег на минуты, а минуты, в свою очередь, превращались в часы. Усталый вечер сменила глубокая темная ночь.
Эрга отложила перо в сторону, и, пододвинувшись чуть ближе к Зиме, положила голову ему на плечо.
- Почитай мне стихи, - как-то вдумчиво, что никогда не прослеживалось в ее манере общения, произнесла Эрга, - ты знаешь какие-нибудь красивые стихи?
Тот ощутил своего рода ликование, триумф, который возвышал его над недавним соперником: пусть тот и провел с Эргой ночь, но стихи-то ей будет читать он, Ормонд.
- Подожди, я сейчас... – пробормотал он, вставая в полный рост, - в роль войду.
Он широко раскинул руки и сразу стал похож на каменного Спасителя, обнимающего далекий Рио-де-Жанейро. Подмигнув единственной слушательнице, чтобы показать, что все это не совсем всерьез, Зима начал громко и чуть нараспев, словно обращаясь к засыпающему городу: «Я входил вместо дикого зверя в клетку, // выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке, // жил у моря, играл в рулетку, // обедал черт знает с кем во фраке...»
С блаженной улыбкой на губах Эргабетт прикрыла глаза.

- …А я тебе говорю, что это помешательство! – раздраженный мужской голос доносится из коридора, но даже за закрытой дверью его все равно отлично слышно в палате, - сколько можно, Вергилия, возиться с полуживыми трупами, Бездна тебя побери?! Да раз тебе это так нравится, почему ты не пошла в патологоанатомы!?
- Бернард… - в противовес мужчине, медсестра говорит тихо, шепча. По ее тону можно судить, что девушка едва сдерживает слезы. Уже четвертую ночь она ночует в больнице, потому как ни кто из персонала, даже уборщики, отказывают ей хоть одни глазком приглядывать за больным. Она их понимает: зачем им лишняя морока, и без того проблем хватает. А зачем она, собственно, Вергилии? За чем она гонится? Ведь, в конечном счете, ей вряд ли отплатят душевным «спасибо», что уж говорить о чем-то ином. Чтобы отогнать от себя гнусные мысли, медсестра встряхивает головой.
- Это моя работа.
- Работа, говоришь? – в его словах звучит ирония, - работа – это когда ты зарабатываешь деньги, принося их в дом. А это – помешательство. Что ж, быть может, твои больные когда-нибудь заменят тебе семью.
Этот разговор длится еще долго. В результате Вергилия с убитым видом возвращается в палату. Ей, очевидно, хочется рыдать навзрыд, однако, слезы высохли…или заледенели? Быть может, он все-таки прав?
На старую тумбочку возле койки бесшумно ложатся два помятых билета.
- Этот цирк приезжает в наш город один раз в два года.
В тот вечер на южной окраине города было удивительно много народу. В такие сложные времена минуты веселья ценятся особенно высоко.
Свобода шла, ловко уклоняясь от встречного потока людей, оставляя Ормонда чуть позади себя. Тогда она была излишне порывиста, однако, это ни в коем случае нельзя было назвать возбужденностью или чем-то в этом роде.

Отношение Эргабетт к своему любовнику (с ее стороны стоит избегать слова «возлюбленный») очень часто меняло свои «обличия», особенно в последнее время. Она могла целый день держать Карна за руку, не отпуская ни на одно мгновение или же, наоборот, не удостоить его ни одного нежного прикосновения на протяжении длительных часов. Этот вечер отождествлялся с отношением второго рода.
Сам цирк со своими клоунами и акробатами был более, чем заурядный. Это Эрга заявила кочевнику еще утром. Тем страннее было ее рвение попасть сюда.
Здесь не было даже арены. Посетители могли в свободном порядке лицезреть номера, предлагаемые им репертуаром бродячего цирка. Очень быстро кочевник и контрабандистка проскочили мимо клоунов (Эрга призналась, что их терпеть не может) и дрессировщиков с их, как выразилась девушка, рабами. Последующая прогулка снизила свой темп. На их пути встретились жонглеры с акробатами, факиры и канатоходцы. Возле последних Эргабетт придержала Ормонда за руку. Удостоверившись, что на них никто не обращает внимание, Свобода бесцеремонно сунула свой потрепанный рюкзак Карну в руки. Судя по весу, в нем явно что-то было. Только вот что именно – молодому кочевнику лучше всего не знать.
- Стой здесь и никуда не уходи, ладно? Я скоро вернусь, - дабы подтвердить свое обещание, она запечатлела на губах Зимы мимолетный поцелуй и в мгновение ока скрылась из виду.
В окружении ровным счетом ничего не изменилось: все тот же гам, музыка, детский смех. Вот только Свобода… куда-то делась. На самом деле, именно в толпе, а не где-то именно еще, чувствуешь свое одиночество.
Но стоило юноше поднять глаза, и его взор оказался прикован к одинокому черному ворону, скользящему в выси, сквозь безоблачное звездное небо. Несомненно, это была она – его Свобода. С характерной для нее дерзкой легкостью и гордо расправленными плечами, она уверенно передвигалась по канату, который в этот самый миг показался Ормонду гранью пропасти. Пройдя треть пути, девушка неожиданно сбилась с ритма, замедлила шаг, наклонилась чуть вправо... Толпа, тысячеокое чудовище, застонала протяжно. Зима не мог оторвать взгляда: он один из всех верил, что она удержится на невероятно тонком канате. И она удержалась, сделала шаг, еще, еще, выправилась окончательно и дошла до самого конца. Он знал – это его вера, и только она, послужила ей точкой опоры.
Эргабетт Виздом сдержала данное кочевнику слово: через несколько минут она стояла возле него, как будто ничего и не произошло. Вот только в глазах ее горел еще больший огонь, чем прежде. Опередив все расспросы Ормонда, она заговорила, подхватив его под руку и возобновив движение к центру фестиваля.
- Я воспитывалась в бродячей цирковой труппе, - это было откровением Эргабетт. До Ормонда она никогда никому об этом не рассказывала, - я не люблю цирк, однако, лишь там, в небе, (она обвела рукой темный омут у них над головами) я чувствую себя по-настоящему свободной.
- Кажется, я влюблен в сумасшедшую, - протянул Карн. – тебе вообще знакомо чувство страха?
Свобода с улыбкой покачала головой.
- Оно мне ни к чему... У меня ведь есть крылья, - она натолкнулась на непонимающий взгляд Ормонда и принялась растолковывать, как ребенку, - все гораздо проще, чем может показаться на первый взгляд. Ты веришь в меня, верно? Ну вот, а я верю в надежность своих крыльев. Они огромные, даже больше, чем у архангела Михаила... никогда не дадут мне упасть и защитят от любого удара в спину.
- А почтеннейший архангел знает о подобной конкуренции? – отшутился Зима. Разговор как-то угас, хотя и не был забыт. Тогда кочевнику впервые пришла в голову мысль, что такие люди, как Эргабетт, не умирают: являясь воплощением чистой идеи, они просто на время покидают этот мир, чтобы спустя века и поколения вернуться в другом обличье. К чему же им бояться смерти?..
Однажды Карн обнаружил, что мчится по горной дороге на мотоцикле, перекрывая все ограничения технических возможностей и здравого смысла. Справа от него синела морская гладь, справа нависала гранитная глыба гор. Машина, мощный, красивый зверь, выла от боли и молила снизить скорость, но кочевник упрямо выдерживал сумасшедший темп, заходясь от неведомого до этого восторга. На особенно крутом вираже узкого серпантина он едва справился с управлением – за мгновение до непоправимого падения с обрыва машина все же неохотно послушалась и позволила положить себя на бок, вписаться в поворот. О чем в тот момент думал Зима? О том, что у него есть крылья благородно-серого цвета, подобно оперению цапли. Эрга подарила их ему просто так, на удачу, и вот сейчас они спасли ему жизнь.
Узнав о маленьком приключении Ормонда, едва не стоившего ему жизни, Эрга победоносно улыбнулась, торжествуя, что смогла обратить юношу в свою веру.
Был дождливый осенний день, который, впрочем, ничем не отличался от прошедших двух недель. Вряд ли он мог предположить, что именно в эти промозглые ветреные часы состоится их последняя в жизни встреча.
Голову Свободы покрывал черный капюшон. Вид у нее был будничный: все те же потертые джинсы, из под куртки красовался подол очевидно мужской рубашки. А за спиной привычный рюкзак с «человеческим счастьем». Хотя, вполне возможно, что именно в тот день этого самого «счастья» там и не было, если судить, с какой дерзкой отвагой она флиртовала с патрульным. Впрочем, опасность быть пойманной с поличным ее никогда не пугала. Даже наоборот – раззадоривала азарт и тешила тщеславие.
Тот вечер, пред очередным отъездом кочевника, для Карна оказался необычайно коротким: Эргабетт намеревалась покинуть своего любовника раньше обычного. С чем-то отдаленно похожим на печаль, но без малейших сомнений, Свобода запечатлела на губах Ормонда свой последний поцелуй. В тот день и разговора-то толкового не получилось.
- Не принимай близко к сердцу, Зима. Это ведь в порядке вещей, - с улыбкой произнесла девушка, прежде чем покинуть Ормонда, - ты уезжаешь по делам общины, а я остаюсь здесь, со своими любимыми крысами.
Что она подразумевала под словом «крысы» было так и не ясно. Она посмотрела на часы и цокнула язычком.
- Если соскучишься – заходи. Ну а теперь мне пора. Бывай.
Свобода махнула ему на прощанье рукой, и, резко развернувшись, стремительным шагом устремилась во мрак. Вниз, по скользкой безлюдной мостовой. Ормонд провожал ее взглядом, без труда представляя пару крыльев за ее спиной.

За окном бушует метель, какой эти края не видели уже давно. Вот уже несколько часов вся больница обходится без электричества.
Вергилия ранее никому никогда не признавалась в своем страхе перед кромешной темнотой. И вот теперь, сидя в больничной палате, рядом с лихорадочным пациентом, ей приходится бороться не только со своей боязнью, но и одиночеством.
Свеча, зажженная ранее, уже доживает свои последние минуты. А она ведь была единственной, что медсестре удалось отыскать. И что же дальше…
…Дальше койки, на краю которой она сидит, и тумбочки, на которой стоит восковая свеча, не видно больше ничего, хоть глаз выколи. И хоть кто-нибудь спустился, чтобы поинтересоваться, как они переживают непогоду. Но нет. Видно, это ее судьба. Сама не ведая, что она делает, Вергилия крепко сжимает ладонь спящего человека.
Ормонд открывает глаза. В полутьме палаты – чумного барака! – он различает лик архангела, столь же прекрасный, сколь и скорбный. Архангел держит его за руку и, видимо, собирается увести за собой. Больше всего кочевнику хочется спросить, почему тогда их никто не предупредил, что даже самые надежные крылья совершенно бесполезны в уличной драке...

Ормонд "Зима" Карн, Эдгар Эштроп
2010

Zillah · 13.12.10 18:06

Медицина наша полна людьми, некоторые из которых, как известно, дуры.
Вот и мне попалась одна такая.. умняшечка. Сильно заболел, приплелся в больничку, говорю - выпишите мне что-нибудь, но без пенициллина, у меня, мол, на него аллергия. В карточке этого нет, т.к. оформился я на новом месте по-новому, еще не все подшили в кучу. Эта... очень умная женщина делает мне укол, от которого, блин, я чуть не сдох - буквально через полчаса опухло горло, дышать было практически невозможно. Сидел три недели дома, отпаивался теплым чаем, потреблял антиаллергенное.
Смотрюсь в зеркало, чувствую себя наркоманом: не выспавшийся, тощий, с безумным блеском в глазах. Чтобы я еще раз пошел в поликлинику, да чета с два! Буду сам лечиться, хотя бы не закопаю себя своими же руками.

upd. А врачиха мне, оказывается, просто-напросто не поверила. О_О Ну да, аллергия редкая, даже очень, но это не значит, что такой не бывает на свете.

Zillah · 06.10.10 19:12

Последние две недели Зиллах носился, держа знамя "Охтыжблин! Когда бы все успеть!!1", знамя периодически выпадало из его ослабевших рук и пребольно било о многострадальную голову с весьма характерным звуком, из чего немедленно был сделан вывод, что последние мозги у Зиллаха выкипели и испарились.
Самым популярным предметом этой недели был признан большой и сверкающий тубус, о коем последователи Фрейда и прочие еретически настроенные личности не преминули высказаться. Зиллах не отрицал и только сверкал на окружающих красными от недосыпа глазами и хлестал кофе в убойных дозах.
Самой запоминающейся прогулкой стало посещение некоего неизвестного мне мероприятия, куда я явился в весьма задерганном состоянии, а потому был с обостренной социопатией и паническими заскоками, выливающимися в полный неадекват. Вспомнить стыдно, но весело. Вместе с движущей силой и инициатором в одном лице Татьяны пресветлой Владимировны мы успели художественно вписаться в лужу, подскользнуться и в обьятии влюбленной парочки плюхнуться на колени именно в эту треклятую лужу. Посмеявшись, все же решились твердо посетить таинственное мероприятие-сходку, тем более, что до него оставалось несколько метров пешим ходом. И вот тут началось...
- Свет очей моих! - грозно сказал я, хлюпая лужей, разлитой в мои джинсы и ботинки, - таммужчина! Я должэн снять вонтоготого отличногомужчину! В нелепой позе! Немедленно!
- Ща, угу, - сказала Татьяна, и с воплем "прекрасный юноша!!!1" схватила указанного чувачка и потянула ко мне.
- Я не волен собой распоряжаться, - не был волен мужчина, - Спросите администратора!
- Администратор! Можно я его арендую? Мы быстренько! - не сдавалась девушка Татьяна.
Администратор, видимо, был не так чудовищен, как, возможно, думал о нем прекрасный юноша, потому что поржал и разрешил. И я что-то вроде бы даже сфоткал.

Опоздав на последний троллейбус, я смело нацелился на теплую квартирку Татьяны и догнал оную совсем скоро - возле подъезда, чему она была несомненно рада, судя по возмущенному возгласу.
В доме Татьяны Владимировны была обнаружена глиняная свистулька в виде охреневшей куропатки, но воспользоваться этим чудесным изобретением доисторического ума мне не дала злобная фурия, теперь уже укутанная в рулончик махрового и чрезвычайно пушистого халатика. Но так как вставать нам со светом очей моих пришлось бы все равно в одно и то же время, то утром от истошных визгов охреневшей куропатки охреневали уже все остальные.

Неделя продолжается в том же убойном режиме...

Zillah · 15.09.10 17:42

История началась тогда, когда я снова промотал "Небо над Берлином".
Черно-белое кино (пусть даже со вставками красочных кадров, как в вышеобозначенном фильме) сподвигло покопаться у себя в архиве и извлечь на свет фильмы военной тематики.

"А зори здесь тихие", "Щит и Меч" пересмотрены, активно ищу компанию на "12 мгновений весны", но не сдвинутую на излишнем патриотизме, ибо тяжко с такими человечками вести диалоги, ох тяжко...

Zillah · 09.09.10 16:09

Работаю с человечками от 92-93 годов рождения, общение идет неплохо, зашло и о возрасте... Человечки изумились, услышав, что я на энное количество лет их старше, говорят, считали, что одногодка... Долго думал - это они про внешность или интеллект. Как-то ощущение времени и возрастов стирается в определенный период - и можно говорить хоть с подростком, хоть с человеком, что тебе в отцы годится ["Возможность почувствовать себя как педофилом, так и его жертвой, ага-ага" - Ри.]

Сбывается мечта последних пяти лет - я наконец-то начал учить немецкий, воюю с произношением.
Но вот времени на общение остается все меньше и меньше. Надеюсь разгрести накопившиеся заботы до пятнадцатого числа - и сразу в сеть, искать своего удаленного подопечного, а также созывать старую лихую компанию, которая должна была вернуться из каникул/отпусков вот уже дня три как.

Zillah · 01.09.10 20:06

Два дня в автобусе - это, скажу я вам, врагу пожелаешь за милую душу.
Вернулся первого числа, раздраженный, зажаренный и паникующий, ибо никуда и ни за что не успевал. Получил за опоздание словесную оплеуху, был прощен и тут же смотался куда подальше.

Впечатления от поездки: горы гораздо лучше пустыни! Последняя пыльная, сухая и непривычная, хотя про нее мой любимый игрок так красиво пишет... А горы - это горы. Они страшные, острые и там живут дикие люди. Хотя, может быть, это всего лишь я придумал себе истории и невольно ищу им обоснуй в жизни реальной.

Прямо начинай рассказы писать, "как я провел лето", называется...

Zillah · 08.08.10 21:49

Стукнуло меня в очередной раз наведаться с больничку, ибо мой любимый организм снова устроил забастовку посреди ночи и дал мне поспать за день от силы часа два. В больнице два отделения, терапевт в одном, остальные врачи - в другом, естественно, успел я добраться только до терапевта...

Так вот, заявляю в очередной раз - людей я не люблю, но иногда готов помочь в какой-нибудь мелочи. Как, например, сегодня - очередь, сидим уже час, если не больше, чуть ли не на руках притаскивают девчушку лет 17 - бледную аки моль. Просят пропустить вперед, мол, температура; я, поглазев минутку на страдалицу (ах, страдалица была бесподобна даже в своей болезни, просто чудо, как хороша), естественно пропустил, так как была моя очередь топать в кабинет и я не по наслышке знаком с тем, как хреново бывает человеку с высокой температурой.
Но кто бы сомневался, что мою позицию поддержат! Начались бурления, причем истерили в основном представительницы младшего и среднего возрастов - девушки лет от 18 и тетки до 45. Пожилые - они как-то с пониманием отнеслись к страдалице, хотя сидели в больничке не меньше теток.

А на обратном пути пережарился на солнышке и чуть не выпал из реальности. Впрочем, как всегда. Выскочил из маршрутки именно на той остановке, где всегда хотелось остановиться (возле полуразграбленного заводика - это такой постапокалиптический вид, непередаваемо!), посидел, отдышался и отшагал пешочком еще парочку кварталов для успокоения нервишек.

Но хорошее настроение мне все же обеспечили самой простой смс-кой: "good morning, my Sacrifice"
Тематичная, а оттого понятная только некоторым, но оно настолько крепко связывает нас с отправителем, что большего и желать не стоит )

Zillah · 09.05.10 09:57

С весной, именно на грани - когда только-только распускаются листья, - возвращается натянутое состояние. И уже хочется сорваться на полигон, все равно куда - в поход или на игру.

И в друзьях-знакомых просвечивает нечто эльфийское, а может быть, это все отголоски от давно прочитанной книги...
Все же эльфы - дикие расисты.

Zillah · 08.04.10 12:40

Об Антиутопии

Пытаемся обозначить границы и особенности жанра.

Для начала соберем определения.

Итак, с общей точки зрения, антиутопия - это идейное течение, которое в противоположность утопии ставит под сомнение возможность достижения социальных идеалов и установления справедливого общественного строя.

С точки зрения литературы (собственно, жанра искусства и породившего общие представления об антиутопии) - самоосознающее течение в литературе, представляющее собой критическое описание общества утопического типа. Антиутопия выделяет наиболее опасные, с точки зрения авторов, общественные тенденции.

А если попытаемся обобщить и обратится к истокам, то получим следующее: широко трактуемое направление в художественной литературе и кино, в произведениях которого описывается, как правило, квазиидеальное общество (зачастую, тоталитарное). Впервые термин "антиутопия" (англ. dystopia, anti-utopia) был введён английским философом и экономистом Джоном Стюартом Миллeм в 1868 году.

Однако в России существует точка зрения, четко разделяющая понятия дистопии и антиутопии: дистопия есть есть абсолютная противоположность утопии, тогда как антиутопия - это отрицание возможности утопии (часто - на конкретном примере). Свободы и возможности выбора в антиутопии будет побольше, правда, если верить авторам, все равно это ни к чему не приведет.

Что же, в принципе, отличает антиутопию от утопии? Очень часто, как и в реальной жизни - только точка зрения автора. Тот же самый "Прекрасный Новый Мир" Олдоса Хаксли с объективной точки зрения есть мир совершенно благополучный, приятный и не стремящийся уничтожить и даже, по большому счету, сломить тех, кто с его условиями не согласен. В равной степени это можно отнести и к "Утопии-14" Курта Воннегута.

С утопиями, описывающими непосредственно тоталитарный политический строй дело обстоит несколько сложнее, но не стоит забывать и об условиях, в которых писались эти вещи: классический роман Джорджа Оруэлла "1984", (кстати, не являющийся первой литературной антиутопией, хотя и, безусловно, самой известной) был написан в противовес раздиравшим мир диктатам - к концу сороковых годов человека думающего ощутимо тошнило от идеалов в любой форме, поскольку можно было уже ничего не предчувствовать: то, чем заканчивается всяческая идеализация политического строя было нагляднейшим образом продемонстрировано.

Если счастье для все и даром - действительно, шансов уйти обиженным не остается ни у кого. Обиженных выносят. Вперед ногами.

Оруэлл и писал-то это в какой-то мере как ответ первой классической антиутопии - роману "Мы" Замятина, желая показать, что так называемое "идеальное общество" куда более склонно заменить свободу страхом и круговой порукой, нежели благополучием и прозрачностью всего.

И надо отдать Оруэллу должное - из всех описанных диктатур ангсоц наиболее неуязвим, хотя при желании и должной изворотливости ума можно и на этот ад найти свой огнетушитель (что автор в своем антиидеализме отрицает, кстати).

Довольно интересная разновидность антиутопии - это роман Кена Кизи "Пролетая над гнездом кукушки". Это миниатюра, абсолютно замкнутый и искусственно созданный мир, тем не менее обладающий всеми атрибутами жанра.

Но вернемся снова к жанру: зачастую люди склонны путать теплое с мягким, а антиутопию с постапокалиптикой. Возможно, по той причине, что любое постапокалиптическое общество представляется авторам чем-то подавляющим личность. Но коренное отличие в том, что постапокалиптика зиждется в основном на анархии, и тоталитарные нюансы в ней представлены как раз как противопоставление анархии, и достигают когнтитвного диссонанса у рецепиента тем фактом, что при различных целях средства получаются совершенно одинаковыми: то же превалирование сильного над слабым и постоянная вынужденость не быть, а казаться.

Антиутопия приемлет анархию только в одном виде - она облачает ее в одежды блага, представляет совершенной антитезой творящемуся тоталитарному беспределу. На фоне Англии графического романа "V for vendetta" даже полная разруха и вседозволенность будет выглядеть глотком свежего воздуха - мы опять же сталкиваемся с авторской точкой зрения и вынуждены смотреть его глазами на туслкый страшный мир, существующий по законам военного времени и не позволяющий даже думать, не то что выносить какие-либо суждения.

Антиутопия - это прежде всего ограничение свободы внутенней, отнятие у личности права на критическое осмысление происходящего. По сравнению с ней та несвобода, которую могут породить стены одиночной камеры кажутся (да и являются) чем-то эфемерным и условным. Кстати, в том же "V for vendetta" это очень хорошо обыграно (в киноверсии этот момент отсутствует): Иви, после того как V отпускает ее из импровизированной тюрьмы, слышит фразу: "Я не сажал тебя в тюрьму. Я сделал так, чтобы ты увидела решетку".

В Ангсоце ("1984") таковой решеткой выступает "Новояз" (термин, уже ставший нарицательным) - нарочитое обеднение языка, с помощью которого достигается тот факт, что человек даже не в силах подумать о чем-то крамольном - в речи нет определений под эти понятия.

Еще один столп, на котором антиутопия зиждется - это страх. И именно поэтому зачастую она идет рука об руку с постапокалиптикой: в самом деле, для того, чтобы человек согласился на что угодно ради выживания его надо хорошенько напугать. А чем проще всего напугать человечество? Правильно, катастрофой. Оттого почти все антиутопии относят в прошлое какие-то апокалиптические события: ядерную войну, экологические кризисы, эпидемии и прочее.

С этой точки зрения "V for vendetta" наиболее показательное произведение - там эти события отнесены в прошлое совсем недавнее, все ужасы и их последствия происходят на памяти главных героев.

И, наконец, третий стопл, относящийся к антиутопии в сфере художественного жанра, а не исторического прогноза - сюжет выстраивается на противодействии личности или небольшой группы личностей царящему диктату. И здесь авторы солидарны друг с другом - это противостояние личность так или иначе убьет.

Это может быть абсолютно бессмысленная и бесславная смерть, как казнь Уинстона Смита, наконец-то полюбившего Большого Брата. Это может быть смерть личности нумера Д-503, превращенного в рассудочную и довольную куклу. Это может быть отчаянный суицид от неприятия происходящего - гибель Дикаря в Прекрасном Новом Мире, или же гибель социальная его "куратора", высланного инакомыслить подальше от нормальных и довольных людей.

Редко-редко - это смерть, знаменующая собой победу, хотя бы краткую - такой смертью могут похвастать только V и Р. П. Макмерфи (Пролетая над гнездом кукушки).

Еще реже пошедший на борьбу с диктатом выживает. Смотрится это как правило неубедительно - тот же самый клерик Престон. Пожалуй, этой участи избежал пожарный Гай Монтег из "451 градус по Фаренгейту", но и его автор оставляет на перепутье, которое может закончится чем угодно.

Итак, краткий перечень слов, на которые нанизывается понятие "антиутопия" - диктат, отсутствие свободы, страх, доносительство, безнадежность борьбы, финальный проигрыш.

Антиутопия не победима в принципе - это общество, совершенно согласное играть по заявленным правилам, потому как в пределах этих правил оно свободно от моральной ответственности и непредсказуемости будущего. Приманка слишком привлекательна, чтобы раскачать такой мир.

© Айс Де Трейн. 2008

/music/Red - Breathe into me

Zillah · 29.03.10 20:01

Сколько людей каждый день пропадает без вести? Сколько от этого взрыва погибло в Москве? А если вспомнить, сколько людей в городе вообще проживает?
И все же я эгоистично беспокоюсь за двоих, оба не выходят на связь, оба обладают немыслимой способностью собирать на свою задницу приключения.
Весь мир крутится вокруг нас и наших знакомых. И рука в который раз тянется к телефону.
Нервы-нервы...

ssshhh... лишь бы с Ри ничего не случилось...
upd: все в порядке.

Markus Line написал(а):
ужас ужас
в москве два терракта в метро произошли >o<
а у нас каникулы до среды~
и я сегодня утром поехал в институт, там нужно было забрать диплом олимпиадный. а ехать мне нужно было как раз по той ветке, где взрывы и произошли. так ничего и не забрал. потому что у меня не сработал постоянный абонемент на метро. а срок действия у меня еще не закончился. я стал проверять, просил теток посмотреть. тётки смотрели минут 15, ничё не высмотрели. я уже хотел купить обычную. и как сообщили о том, что движение перекрыто, что произошли взрывы.
пришлось разворачиваться и ехать домой х)

Ri Blameless написал(а):
я спал, когда меня разбудил звонок.
-ты в порядке?
-да, а что такое?
-в центре теракт.
поговорив с мамой еще пару минут, я кладу телефон рядом на подушку. сначала отрешенное состояние, даже не слишком взволнованное- в Москве ведь уже были теракты, мы все здесь живем на пороховой бочке. мне можно еще поспать. Я верчусь в постели, и постепенно начинают дрожать руки. плюнув, включаю компьютер- сердце екает. два взрыва. по телевизору- Малахов+.
я уже еле сдерживаю истерику, кадры, новости из интернета, то особое состояние, когда все в панике, и ты пропитываешься ей насквозь. по идее, я не должен был сегодня быть на красной ветке, лишь косвенно мог увидеть толпы людей, идущих по трассам. но через эти станции мама ездит на работу. и я понимаю, что случись теракт _чуть позже, и.. перед глазами все плывет. а число погибших все растет по уточненным данным. я продолжаю просматривать блоги. сочувствующие, переживающие, которые пишут, что у них все в порядке, и хочется плакать оттого, что кого-то дома задержала случайность, и нашедшиеся циники, которые защищают таксистов, дерущих по 100 баксов за пару километров.
потом мне самому надо выйти из дома и поехать на другой конец города- не очень страшно, люди довольно спокойны, но я-то уже насмотрелся новостей и картинок, растерянные люди в форме не добавляют уверенности. Людей мало.
съездил по своим делам и вернулся домой.
все мои знакомые не слишком удивлены, расстроены или напуганы, скорее обсуждают котировки, или что-то еще. хочется закончить на какой-то оптимистичной ноте, но я до сих пор напуган, у меня комок в горле от свидетельств в интернете обычных, простых людей, которые оказались в непосредственной близости. а новости по телевизору снабжены еще официальными лицами, жертв показывают мало, и поэтому менее тревожные.

Zillah · 06.02.10 22:24

Мари Роше прочитана, Стивен Фрай - в процессе. Дина Рубина ожидает своей очереди, как и "Смятение чувств" Цвейга. Подборка воспитанника несколько меня смущает. Впрочем, написано красиво, а это главное.

Zillah · 20.01.10 16:48

Привет, мой друг, сегодня мне сказали,
Средь всяких новостей, так, между прочим,
Что вот уже три года как... В чужой квартире. Ночью...
И Север безразличными глазами
Вдруг посмотрел в открытое окно.
А мне казалось, я уже забыла.
Мороз, подъезд, дешевое вино...
Но так ли уж давно всё это было?

Теперь послушный винтик в новом механизме,
Я не хожу на красный, не рискую жизнью,
Бродя по краю мокрой старой крыши.
Живу как все - не знаю, что еще сказать.
Ты, впрочем, все равно меня не слышишь.
А мне бы так хотелось знать,
Что ты успел увидеть море, да.
Не в наркотическом бреду. На самом деле.
И беспощадные морозы и метели
Казались после просто коркой льда,
Стянувшей жизнь твою, но не тебя, не сердце.
Воспоминанье это потайною дверцей
Внутри тебя осталось навсегда.
Но я не знаю. В этом и беда.

Ты помнишь, мы мечтали о свободе?
В каком-то смысле ты ее достиг.
А я сбежала. От чудовищных мелодий
Зимы полярной. Ты меня прости.
Угрюмый север полюбить не просто.
Когда ты пленник вечной мерзлоты,
Никак не можешь отвязаться от вопроса
Зачем ты здесь? За что здесь ты?

Наш город, нелюбимый сын
Полярной ночи и холодного расчёта,
Живет огнями взлетной полосы,
Как чуда ждёт усталых самолётов,
Жуёт бездумно судьбы горожан,
Не спрашивая имени и рода.
Который день нелётная погода,
А дети прыгают в сугробы с гаража,
Не замечая, что мороз крепчает,
Что снег набился в варежки, в ботинки.
А мы с тобой за сотой чашкой чая
Сидим на кухне, слушаем пластинки.

____________________
А слушая этот стих с музыкальным сопровождением становится жутковато...

Zillah · 13.01.10 14:04

Идея провести таки на Зиме модуль про Крысолова накрывает с головой. Главное сейчас рассчитать - каким путем игроки придут к цели и придут ли вообще.
И как бы поинтереснее интерпретировать классическую средневековую историю - тоже важно. Но хотя бы наметки к вступлению уже имеются, что не может не радовать.

Ах да, слепая травница - это чудо )

Zillah · 02.01.10 07:54

If I was beautiful like you, oh the things I would do.
Those not so blessed would be crying out murder.
And I'd just laugh and get away with it too.
Like you do.

Разобрались с Антоном в Opera Unite. Ползает по моему компьютеру в поисках интересностей, одновременно продолжая вести беседу. И на половине фразы замолчал.
- Что с тобой?
- Сенсей, эм... а у вас тут... Ну...
- Да, Антон, оно самое. На себя бы посмотрел - не лучше.
- А... это... Сенсей!

Ох, все же обожаю я своих "воспитанников". Даже зная о моих фетишах и предпочтениях - удивляются, сталкиваясь с ними даже по сети ))

If I was beautiful like you,
I would never be at fault.
I'd walk in the rain between the rain drops.
Bringing traffic to a halt.

Странные все же они дети - год общения - и знаешь одного чуть ли не с самой ужасной стороны, а у другого не можешь выведать даже имени. Лишь возраст, примерный рост и подробности личной жизни. Потерянные, панически боящиеся всего вокруг, но тянущиеся сквозь пространство друг к другу. А мне остается лишь стать переходным мостиком, чтобы эти два существа встретились.

- О-о-о, Антон, какие подробности.
- Сенсей! Смотреть сенен-ай - не значит быть голубым. Что вы себе напридумывали?!
- Но ты так забавно реагируешь на мои замечания, как тут устоять?

But that would never be.
That would never be.
'Cause I'm not beautiful like you,
I'm beautiful like me.

___________________________________________

А ведь еще есть Ри. Милый Ри, который не понимает, не хочет и не может понять, что его привязанность ко мне - всего лишь влюбленность в образ. И не смотря на мои попытки разочаровать его, все пишет и пишет в своих заметках-блокнотиках посты, адресованные мне, и только мне - потому что ни у кого больше нет таких инициалов...

"..и сегодня мне хочется донести, довезти, досказать тебе свои.. мелкие, как будто уникальные страстишки, и я не знаю зачем, ты ведь и сам все понимаешь, видишь, в конце концов. Вытянуть трубочкой губы и на выдохе два коротеньких слога- ..-... , и у тебя наверное лицо станет усталым, слегка раздраженным, отсадишь меня подальше, недовольно раскладывая, почему этого "не надо". Не надо. Не-на-до. А мне что с этим делать?. не смогу, не сумею отстраниться сам, как подсолнухи не отворачиваются от своего источника света. А у меня, блин, диссонанс, у меня, черт тебя подери, в груди тесно и кислорода не хватает, как с непривычки надышаться в высокогорье. Чувствуешь всю нелепость, всю банальщину бумажного романа, амбивалентность в лучших традициях: ненавидеть, за то что не любишь взаимно. И я конечно буду усмирять себя, кроткий как ягненок, чтобы не наскандалить, не навопиться вволю, слегка облегчив дыхание- это ведь чревато не только твоими оскорбительно спокойными увещеваниями, не только игнорированием или нежеланием общаться вообще, к сожалению, это ведет к тому, что я возненавижу тебя."

Zillah · 22.11.09 12:43

ятебялюблюатыменянепонимаешь

ну, я знаю что тебе нечего ответить. но я все равно тебя обожаю, люблю очень-очень.. до сих пор я бывал только в обратных ситуациях, очень долго..

А я его не могу воспринимать как равного. Он - мой подопечный, мое сетевое дитя, которому периодически нужна поддержка и подзатыльники, которому приятно рассказывать всяческие небылицы и ждать тех наивных выходок, на которые он так горазд... Эти отношения, поддержание нашего установленного статуса требуют огромных эмоциональных и душевных затрат, ведь все мы люди со своими недочетами и слабостями.
И знает небо, как мне не хочется, чтобы то, что мы вырастили из нашего общения разрушилось лишь потому, что мне или ему снова стало скучно и захотелось экспериментов...

Zillah · 15.10.09 18:54

Julber написал(а):
Признаваясь в любви, я всегда умирал от скуки.
Мне казалось, я трачу свое драгоценное время.
Положите свой Ад на мои ледяные руки.
Может быть, эта сила когда-нибудь их отогреет.

Новые знакомства рано или поздно перерастают в новые проблемы. Убедить, что я вовсе не такой добрый милый и хороший, каким им кажусь - не представляется возможным, на каждый мой выпад они реагируют абсолютно неадекватно!
К чему это... Без сарказла и злобы - я вас тоже обожаю, мои полуночные собеседники )

http://hostel.nstu.ru/uploaded/gallery/10142_1194971551.jpg

Арфист на ветру написал(а):

И зачем надо было учить верить и рассказывать, как понимать?
Зачем было узел Гордиев плести, будто фенечку из макраме?
Вот и где ты теперь, ну скажи, ну ответствуй мне. Где же ты, твою мать?
Я ведь всё ещё жду тебя здесь, в этой пепельно-серой, мокрой зиме...

Zillah · 07.10.09 22:51

Позавчера сожители наконец-то дополнили свою семью - завели хорька. Это животное за несколько часов успело обжиться и выбрать для себя предмет поклонения, коим стал ящик с носками. Животное охотится, называется.
Прячемся на более-менее возвышенных местах типа кресел, диванов и кроватей, ибо иначе адская колбаса нападает на ноги.

Zillah · 17.08.09 08:35

И были эти чудесные 6 дней, проведенные вместе. Были разговоры ни о чем, разговоры о великом и мелочном. А можно было - просто помолчать, и неловкости не было - мы слишком похожи, чтобы придавать этому значение.
Конечно, насчет внешностей мы прогадали - оба получили более ужатую версию того, о чем могли лищь догадываться. И лишь глаза - такие, как мы и запомнили. Волчьи, с затаенной жаждой свободы и упоительной битвы - у него; зеленые глаза Крысолова, всматривающиеся в вечность - у меня.
Мне хотелось о стольком расспросить его, столько сказать... но при личной встрече слова оказались лишними.

Zillah · 25.06.09 00:41

В Зимтауне начинаются первые активные действия, что меня несказанно радует.

с 11 по 20 число.
Так долго тянется время в ожидании и так быстро оно пролетит. Как начать разговор с Гарольдом, о чем его спросить, как вести себя - с одной стороны, я знаю ответы, а с другой - теряюсь даже воображая нашу будущую встречу. А ведь еще обещался съездить к Р. в его город, в никуда.
И - да, мне надоел город, я хочу в поход! Там, откуда позвонить можно лишь вскарабкавшись на самую высокую точку, где ночами страшно от света в лесу, где ты слышишь вой из соседней долиyы так, будто эти звери буквально в нескольких шагах от лагеря.
А по пути - проклиная свою жизнь плестись по камням, что впиваются в ноги, резать пальцы о жесткую траву на редких привалах, глоток воды возводить в величайшую драгоценность...
Все-таки эти несколько дней в полной изоляции дают о себе знать: в город ты возвращаешься с радостью.

А на мои гневные отповеди усталое Рыжее Чудовище и Мозг кинули: "Забей". Так и поступлю.

Zillah · 17.06.09 17:08

Моросит дождь. Окно в моей комнате распахнуто настежь, рядом с домом растут яблони - протяни руку - и коснись листвы.
Я сижу, откинувшись, на подоконнике; мне холодно, изредка по телу пробегает дрожь и я, поеживаясь, застегиваю еще одну пуговицу на рубашке.
На моей кровати, стоящей тут же - возле окна - сидит мой птенец, мое истеричное Солнце, мой Тхэно, вертит в своих тонких, невозможных руках черт-знает-какую по счету сигарету и говорит, говорит, говорит...
О том, что снова меня не увидит долгое время. О всех, кто изредка шлет мне письма, исписанные каллиграфическим почерком или определенной криптографией. Прерывается, бросает на меня взгляд: "Ты меня не любишь больше." - горьким голосом.
Я опускаю руку, отвожу волосы с его лица, а он льнет ко мне как маленький котенок. Я говорю ему - это не главное. Я говорю - ты все неправильно понимаешь. Он отвечает: с тобой невозможно, вот так - по-другому, невозможно. Он говорит - слезай, простудишься. И тянет меня к себе.

Я же бросаю еще один равнодушный взгляд на мир снаружи - и заново растворяюсь в последних минутах нашего с Тхэно общения...

А ночью он уехал, оставив на прощание лишь запах своего парфюма, атласные ленточки и терпкие, густые воспоминания.

Zillah · 03.06.09 17:21

mors_ontologica и Carlat наконец-то заключились в добровольно-принудительный брак.

Мозги, десятичасовые шпильки я буду вспоминать долго ))

Zillah · 25.05.09 16:56

Зовут в Уфу. Успокаивать знакомую, которую бросила ее нынешняя подружка. Вот дали же боги знакомых...

После непродолжительного сношения с мозгом снова приехал Тхэно. Снова перекрасился, сияет радостью и жизнелюбием.
А я... закутанный в два пледа, хмурый и злой как сто чертей, встречаю его хриплым голосом и температурой.
Хочется лечь и не двигаться, но двигаться приходится, потому что если я решусь-таки принять горизонтальное положение, то меня тут же оккупирует лохматое чудовище, по каким-то своим причинам не желающее отходить от меня ни на шаг.

Изматывает, даже очень... Ха, зато на недавний фотосет и Аше и фюрером получили комментарий, за который простим в дальнейшем все ))
"О.О если ты парень, то у тебя какие то женские черты лица... *____*
или это так на фотках получилось..."
Углядеть в том существе парня... гхм, надо было умудриться...

Zillah · 10.05.09 21:08

10.05.2009, мозг орнитолога
у тебя не бывает деловых отношений)

10.05.2009, Zillah
О_О
10.05.2009, Zillah
издеваешься, да?

10.05.2009, мозг орнитолога
правду говорю

10.05.2009, Zillah
пачиму не бывает? Т_Т

10.05.2009, мозг орнитолога
потому что ты облизательный ^__^

Zillah · 05.05.09 12:14

Что меня более всего поражает в этом городе - так это вылетающие вечером с чердаков домов по весне летучие мыши.
Стоишь на балконе, куришь, а они кружатся.

Zillah · 02.05.09 15:10

Темно и страшно. Перед неосвещенным подъездом куча странных неузнанных личностей хватает меня, запихивает в машину и увозит с собой.
Я не в ужасе, но чувствовал себя неадекватно, точно вам говорю ))

А прогулка на страшную темную крышу, продуваемую всеми ветрами, в три ночи?! Жутко, но повторить хочется, главное - не пытаться снова изображать из себя камешек и не улететь вниз.
J.Valmont (в особенности), Servus!, Ariman, Grey.Pi, ko10nok, все остальные - спасибо за прекрасную, хм, ночь )

Zillah · 01.05.09 22:08

Выход из системы. Выключение.

Если ты находишься в глубоком темном тоннеле, и впереди никакого света не видно, возможно, ты просто в ж.... Тут главное - не терять оптимизма.
Был человек Цац. Мы с ним не теряли оптимизма примерно три месяца в общей сложности. Не было между нами секса, но была крепкая тусовая сплоченность, как у двух мультяшных мышей, падающих в пропасть, держа друг друга за лапки. Так получалось почему-то, что все эти три месяца Цац постоянно появлялся рядом.

Я набрела на него в квартире Хаги в декабре 98 года, а спали все, кроме хозяйки, на полу... Холодно в декабре на полу, поэтому всякие приличия тут же отбрасываются за ненадобностью, и спать предполагается ложиться "кучей-малой". Цац честно грел меня своими костями около недели, пока я была в Новосибирске. Потом пришла пора возвращаться в Кемерово, и я прихватила его с собой - нет роднее мужчины, чем тот, с которым ты спишь на полу на шубах, зная, что он будет только греть тебя, и ни в коем разе не начнет хватать за подлежащее и сказуемое. Такая чинная благодать сплошь и рядом происходит среди турья и тусовых людей - а вот цивил, лежащий рядом волею случая, непременно на всякий пожарный пытается тебя помять.

Цац был принципиальный бездельник.
Я ему сказала: "Цац, ты же не был в Кемерово - пошли, сходим вместе, там ништяк".
После этого Цац стал моей стопной парой - когда мне надо было куда-то топать километров эдак триста, он случайно всегда оказывался рядом и не отказывался меня проводить.
Внешне он походил на бородатую обезьянку. Лет ему было двадцать семь. Он уехал из Семипалатинска и захипповал. Впрочем... кажется, это было для него единственным достойным занятием, я не помню, чтоб он что-то умел. Цац был татарин, и носил офигительнейшую для татарина фамилию: Лосинский.

И вот, в феврале девяносто девятого, мы с Цацем не теряли оптимизма, выпав из легковушки на самой окраине опять-таки Кемерова. Автобусы уже давно должны были разъехаться по гаражам, да и денег на проезд у нас, кажется, не было. У Цаца был "Беломор". Вокруг был мороз и темнота.
Шлепать нам предстояло ого-го, аж в Кедровку - то есть, на другой конец города, а потом в пригород. Ели мы в последний раз что-то с майонезом утром в Новосибирске. Впереди нас ждала засыпанная снегом изба, которую точно не топили около пары недель, да еще у меня не было ключа.
Задача была многоплановая: каким-то образом добраться до Кедровки, используя как можно больше попутных машин, чтоб не очень поздно. Пойти к Ваньке. Достучаться. Забрать ключ. Пойти в избу. Постараться там не замерзнуть на фиг.
Утром Цац собирался к Джулии, а я - в Красноярск, которого до сих пор в глаза не видела. Мне туда было надо. На пару недель раньше меня туда уехал Дым. Мы с ним собирались в Красноярске жить.

Забегая вперед, скажу, что когда вокруг тебя ж..., туннель или окраина Кемерова в пол-двенадцатого в феврале, мозги начинают работать с феерической изобретательностью, а везенье прет своеобразное, но конкретное. Дотопав до вокзала, мы увидели некий автобус, и у меня сложился пазл: "автобус едет в Красновку, в Красновке Птица, у Птицы вписка". Увидав наши мороженные лица, кондуктор, конечно же, согласилась подвезти нас бесплатно. А Птица с Прессой впустили в избушку лубяную, там было натоплено, а еще нам дали пожрать и сигарет с фильтром.

Ну вот, а пока, шагая по синюшной от фонарей снежной обочине к вокзалу, чтоб как-то себя развлечь, мы с ним стали играть маленькую ситуационку.
Это типа денжена, только без игральных костей. Ну... такая ролевая игра. Мы придумали, что прошло десять лет, все изменилось, мы стали другие, а какие мы стали - придумывал Цац. Он же придумал "квест" - что мы делаем, встретившись в этой ситуации.
Заметьте, мы не ныли. Мы не искали друг у друга сочувствия: ай, Цац, какое г...., тут так холодно, и так далеко до Кедровки, а там изба не топлена, мы все умреееем! Да, Натах, и жрать охота, и вообще все беспросветно!
Это было понятно и так - ничего нового, обычная ж..., она же пуждук. Суть была в том, чтобы не фиксироваться на том, что это - пуждук, а просто идти вперед, не тратя эмоций на осмысление оного пуждука. К тому моменту любой из обширной междугородней тусовой компании умел отключать осмысление пуждука автоматически. Ну попали и попали - наше дело выбраться из пуждука в ништяк.
- Ты какой стал?- спрашивала я.
- Я? Наверное, такой же... только волос седых прибавилось. И вот я прихожу к тебе со своим рюкзаком, мне край надо вписаться на ночь и я узнал случайно твой адрес. Вот, звоню в дверь и говорю: "Помнишь меня? Впиши на ночь!" - а ты меня вписывать не хочешь.
- Это почему я тебя не хочу вписывать?
- Потому, что ты цивильно живешь, работаешь на хорошей работе и живешь в нормальной квартире, и тебе только меня и таких, как я, и не хватало.
- И где это я, по-твоему, возьму хорошую работу?
- Не знаю, но через десять лет у тебя все будет цивильно.
- А у тебя - нет?
- А у меня - нет. Потому, что я здесь - по зову души, ага. А ты - потому, что тебе больше деваться некуда. Вот появиться у тебя возможность оцивилиться - ты перестанешь тусоваться.
Ну, что - не соврал. Спорить не о чем - не было у меня желания провести всю жизнь по впискам и романтически загнуться на обочине М-53. Все мои побуждения были просты и незатейливы: вот поселимся в Красноярске, Дым найдет работу, и я найду работу какую-нибудь, мы будем снимать квартиру или гостинку, или избу, короче, Дом (до того, чтобы купить, моя фантазия не распространялась), заберем Ленку мою к себе... И сяду я у телевизора с чаем. Может, если средства позволят, еще ребенка рожу. Короче, отродясь я не была романтиком.
Наивные краснояричи, как показало следствие, еще как-то верили, что я "по личному желанию" вышла из социальной системы и живу между небом и землей. Я им даже, говорят, какие-то философские основания приводила. А вот в Кемерово меня знали лучше. Многие понимали, что я тут - случайный гость. И при первой же возможности начну ездить не по трассе, а на поездах за деньги и вертеть котлеты.
Некоторое меня за это не любили. Я им портила картину мира.

- Ну, не хочу я тебя вписывать. Ты с ума сошел, в самом деле? У меня и места нет, куда я тебя положу... Цац, нет, фигня какая-то получается. Мне что, жалко тебе места на полу на ночь?
- Ты давай не халявь, а выполняй квест! Твой квест - НЕ ПУСТИТЬ меня!
- Да почему?
- Может, мужа волновать не хочешь.
- А что, Дым разве против будет?
- Дыма нет.
- В смысле?
- Я не знаю, что там у тебя будет через десять лет, но это точно не Дым.
- Куда же он денется, ты с ума сошел?
- Ну, короче... нет его. А ты работаешь в какой-нибудь крутой библиотеке. Заведующей. И тебе совсем не хочется вспоминать ту прошлую жизнь.
- Это почему не хочется?
- Потому, что это не твое. Твое - это дом, в который ты не пускаешь таких, как я.
- Да с чего ты взял, что я так негативно буду относиться к этому периоду жизни?
- Во-первых, ты сама говоришь: "период". А я говорю - это моя жизнь. А во-вторых, тебе этот "период" ничего не дал.

Неправда, Цац. Нет, неправда. Вот прошло восемь лет - не десять, конечно, но все-таки.
Мне этот "период" дал очень даже до фига.

Я не боюсь выхода из Системы. И еще я знаю, что если я буду вынуждена из нее выйти - в Систему можно вернуться.

Сейчас я объясню, о чем я.
Большая часть людей включены в систему принципов взаимодействия друг с другом, с правилами передвижения, обеспечения, общения.
Есть система передвижения: если тебе нужно куда-то поехать, система тебе диктует набор обязательных к исполнению правил:
- Купить билет.
- Показать билет.
- Сидеть и ждать, когда довезут.
Если у тебя нет денег на билет:
- Не ездить никуда, а сидеть на жопе ровно.
- Если тебя поймали, заплатить штраф.
- Устыдиться своего ничтожества.
Передвижение вне правил системы возможно в первую очередь, тогда, когда ты понимаешь, что никакого "своего ничтожества" нет и стыдиться тебе нечего. И если у тебя нет денег на билет, или ты выпал из поезда, или еще какой-то тебя настиг пуждук, ты имеешь право решать свои проблемы.
Тебе нужно поехать на городском автобусе, а у тебя нет даже денег на проезд. Это бывает. У многих это бывает редко. У меня теперь - исчезающе редко, и тогда я просто никуда не еду. Но, пройдя несколько лет тусового "тренинга", если я попаду в ситуацию "не на что, но надо", я не пойду пешкодралом за пол-города. Я сяду в автобус и спокойно, и, при чем, кратко, объясню кондуктору ситуацию. И меня не высадят, а повезут! И любого человека повезут, если он не стыдиться себя, такого нищего, не злиться на кондуктора, такого могущественного, и у него поэтому не бегают глаза.
Я знаю женщину, которая в юности отстала от поезда. Она была правильной барышней "в Системе" и пошла в милицию. В милиции над ней посмеялись и послали вон.
Она решила попробовать доехать на другом поезде без билета. Проводничок предложил рассчитаться натурой. Он пялил ее всю дорогу, куда душа желала.
Почему с ней это случилось?
Потому, что она находилась в Системе: в системе "услуга-платить", в системе "бесплатно не бывает", в системе "я виновата, что такая распиздяйка".
Когда человек выходит из этой Системы - пусть ему кажется безумием такой выход - он получает определенную свободу и определенную безопасность.
Почему десятки моих знакомых девчонок, теперь уже взрослых тетенек, годами гоняли на попутках до российских Европ и обратно, и их никто пальцем не тронул?
Потому, что они существовали в другой системе - а не в той, которая предполагает, что "непременно нужно заплатить!"
Почему Альшанского, когда он возвращался с Сисима, подобрал только рейсовый автобус и то за сто рублей?
Потому, что Альшанский - в Системе, он не верит, что незнакомые люди могут что-то для него сделать бесплатно; он не верит, что это МОЖНО - попросить сделать что-то бесплатно, и все это было написано у него на лице, когда он стоял на обочине, не веря в сказки.
А если кто в сказки не верит, в того сказки тоже не верят.

Если ты остался совсем без дома, Система предлагает следующие действия:
- Бегать по инстанциям.
- Ничего не добившись, ночевать в подъездах.
- Спиться и сдохнуть в канаве.
Почему люди, оставшись без квартиры, моментально опускаются ниже асфальта, спиваются одеколоном и превращаются в свиней?
Система научила их, что они теперь виноваты, что лохи, что нехорошо не иметь дома и уж совсем стыдно дать себя кинуть.
И тогда в этих людях включается машинка самоуничтожения.

Вне Системы без дома можно выжить. Пробежаться по знакомым, а потом по незнакомым - эта карусель может длиться несколько лет, но лучше все-таки собраться с мыслями и постараться что-то снять. Если с работой совсем уж ж..., то вот, например, Надька из "Аврала" - ей начальник кондейку выделил, старую дворницкую. Хоть какая-то, но крыша. Главное, понять, что ты ни в чем не виноват и не фиксироваться на пуждуке - тогда ты найдешь жизненно безопасный выход. Ты имеешь право искать выход.
Пока ты находишься в стадии "живу у знакомых", от тебя требуются всего две вещи:
- Как можно чаще менять место дислокации, чтобы не надоесть.
- Понять, что хорошего ты можешь сделать для людей, которые дали тебе кров. Посмотри внимательно, спроси, если нужно. Помочь можно по-разному: посуду помыть, или просто помолчать вовремя.
Просто надо как-то так сделать, чтоб от тебя не было негатива - даже если внутри тебя радиоактивная пустыня.

А сам мир по сути своей - вообще бесплатен.
Я видела одну женщину, местную, вот она, кажется, переборщила: женщина вдохновенно рассказывала двум хипенышам, как здорово жить, когда ты пускаешь все на самотек. Все нормально, конечно – можно проросшую картошку на рынке подбирать, можно играть в переходе на чем-нибудь, но она рассказывала, что все время рядом с ней находились ее дети - а вот это уже зря.
Детей тут быть не должно. Выходи из Системы, входи в Систему - но не таскай с собой детей. Вначале дети должны пройти школу жизни "как все живут". Потом - если судьба захочет - они увидят иные варианты. И сами сделают выбор.
Если ты в "пуждуке" и некоторое время вынуждена вести странную жизнь "вне Системы", хорошо, если тебе есть куда пристроить ребенка. А лучше, если у тебя вообще нет детей.
Не надо таскать их по стритам и заставлять танцевать с маракасами, пока ты орешь под гитару у холодной стены.
Не знаю, почему - но это нельзя.

Вернемся к Системе. Ничего особо плохого в ней нет - должен быть порядок, а это - порядок. Это частный и не лучший порядок, но уж какой есть.
Тусовые "тренинги" дали мне знание, что если порядок нарушен, из любого "пуждука" бывает не только привычный, прописанный инструкциями, но и порой самый неожиданный выход. Надо только разрешить себе его увидеть.

Напоследок я расскажу примерную историю.
2002 год, Юрга, автовокзал. Я забрала из санатория Ленку. Ленке восемь лет.
Автобусы на Новосибирск закончились. Следующие - завтра. На автовокзале жесткие скамейки, нет буфета и воды. У меня при себе нет паспорта, чтобы купить билет на поезд: я автобусом ехала, там паспорт не спрашивают, и чего тогда его зря таскать.
Ситуация обсуждается с уборщицей; наш разговор слышит омерзительный пятидесятилетний мужичонка с жирным пузцом, в клетчатой рубахе, сандалях и триконах.
Мы выходим на улицу. Мужичонка окликает меня.
- Женщина!
Он видит, что я попала в пуждук. Система не дает ответов, что мне сейчас делать. А те, которые дает - заночевать с ребенком на лавке... уйти на ЖД - вокзал - ночевать на лавке... - как-то не вдохновляют.
Он прекрасно знает, что деваться мне некуда. Его башка мыслит по принципам Системы. И по этим принципам он мне предлагает:
- Давайте, я вас отвезу в гостиницу и номер оплачу. Мы уединимся, а девочка... погуляет.
Я даже не особо его слушаю, я отмахиваюсь, как от мухи. Сейчас ответ, что делать, мне даст не Система, а только мир. Который, по сути, бесплатен.
- Не надо, обойдемся.
- Тогда давайте так - у меня вон там машина стоит. Я вас отвезу до Новосибирска, мы по дороге остановимся, а девочка... погуляет.

Я вижу пылящий деревенский автобус, который швартуется возле автовокзала, подхватываю дочь и лечу к нему. Бросаю через плечо:
- Мужик, ты что, не понял - НЕ НАДО!
Вслед мне несется:
- Дура! Ребенка хоть пожалела бы!
Эта гнида судит по Системе, по принципам Системы "бесплатно не бывает" - поэтому он уверен, что то, что он мне предложил, совершенно нормально, и более того, милосердно - ведь то же самое мне обязательно предложат другие, но, возможно, на худших условиях.
А я знаю, что не предложат. Я просто ЗНАЮ.

В автобусе я задаю один вопрос:
- На Новосибирскую трассу бы...
Водитель говорит:
- Нормально, я вас сейчас высажу на перекрестке. Там через полчаса пойдет автобус из Томска на Казахстан. Перехватишь.

Перекресток.
- С нас сколько?
- Перестань, нисколько.
На перекрестке мы с Ленкой сидим недолго - и вправду подходит грандиозный автобус. Я сторговываюсь с водителем за божескую цену - деньги у меня есть, чего выпендриваться - и через четыре часа мы дома.

Я думаю, что этот мужичонка часто возле автовокзала пасется. Сколько баб "уединились" с ним в гостинице, думая, что "выхода нет"?
А черт его знает.
Нет. Это не последнее.
Что еще мне дала жизнь "в тусовке"?
Умение до последнего ценить то, что есть.
Вы жили когда-нибудь по впискам? То есть ,по незнакомым людям, которые в силу интереса, идеологии или еще чего впускают в свой дом на пару метров пола незнакомых, но "своих"?
Три года я так жила. Никакого дома вообще. Только пара метров пола, и никакой гарантии, что тебя не выкинут завтра - и даже обижаться не на что. Просто тебе не должны СВЕРХ того, что МОГУТ дать.
Через год сна на полу я однажды случайно уснула на кровати. И поняла, что мне... высоко.

Вы даже не представляете, как это учит ценить дом, их которого не прогонят, и от которого у тебя есть свои ключи.

© Наталья Кириченко

Zillah · 01.05.09 21:01

Ангелятнику 2 года!
*с воплями носится по комнате, радостно извещая окружающих о событии*
А я тоже был уверен, что три ) Читаем и играем уже будто вечность...

Zillah · 14.04.09 17:45

Мы ходим по сумеречным улицам. Воздух уже гораздо холоднее, чем был час назад, и я грею ее руки своим дыханием. А она - смеется, встряхивает лохматой белобрысой головой, невольно напоминая мне ту, другую. Разве что разошлись во времени, да она - не срезала в свое время косу под корень. А в остальном - эти двое так похожи...

А потом мы начинаем говорить. И каждый о своем. И постепенно я начинаю слушать и слышать. Если бы она срезала волосы, если бы ты встретила ее раньше меня - вы были бы удивлены сходством внешностей и мыслей.
Она - говорит, а я вспоминаю осень, наши ленивые прогулки, как лежали, запрокинул голову к небу и рассказывали друг другу истории о нас самих. "Тебе нравятся безнадежные девочки," - оборвалась тогда сказка, а я и согласился. Глупо отрицать очевидное.

Zillah · 06.04.09 21:59

- Герр Хитцшельбергер, герр Хитцшельбергер! ВОЛЬГАСТ!
- Ну что ты ко мне привязался, а?

Итак, вот и я увидел свой неопознанный летающий объект. Сиречь - ангела в небесах (да-да, в черной летной форме, как и оговаривалось ранее)

А вот именем-фамилией нашего генерала можно проверять остальных игроков на трезвость... Не так ли, господин Штерн?

Zillah · 23.03.09 23:57

Как известно, даже я иногда туплю и массово прохожу развлекательные мозговыносящие тестики )
Например, у U.G.L.Y. объявился сбор арсенала по "оружейному тесту". Я его прошел со следующим результатом:

Вы страшное порождение человечества
Агрессия, ненависть, злоба так и прет из вас. Вы смотрите на людей сверху вниз. Вас многие не понимают, но не когда вам не скажут это прямо. Вы можете переступить через всех и все. Ваша цель будет достигнута любой ценой. Убить для вас это дело нескольких минут. Вы морально убить готовы лишь за то, что кто-то с вами не согласен. Вы высмеиваете людей слабее вас. Постоянно ищите острых ощущений. Вы не боитесь ни огня, ни воды, ни войны, ни темноты, разве только сами себя опасаетесь. По этому ваше лучшее оружие это - Desert Eagle, пистолет, калибр .50 Magnum, США/Израиль

сам тест - http://aeterna.ru/test.php?link=tests:64948
И вот предварительный результат:

U.G.L.Y. написал(а):
Отлично!! Можно снимать фильм! У нас есть два мыслителя, каторые будут всаживая пули во врагов, спорить о высоком, два одиночки, которые будут прикрывать задницы увлеченным спором мыслителям, один псих... каторый будет с криком "Ура!" мочить все что шевелиццо, избавляя от необходимости отвлекаццо на любой шорох, и один полу-псих, непредсказуемый, как фишка ляжет) для перчику... один мизантроп "все-кругом-уроды-никаму-низя-верить-мусор" с зубочисткой в углу рта, каторый дома тайно разводит рыбок и еще один позитивный чувак, каторого надо загримировать под негра-добряка, он будет беззлобно бугугукать над врагами и травить свежие анекдоты...)))

Zillah · 20.03.09 03:52

Эх, а о самом волнующем так и не сообщил.
Милая моя девушка с роковым (опять же для меня) именем Алиса вышла замуж. Вот так тихо, спокойно, без слез и лишних визгов. Как я себе и представлял. Как я и ожидал. И от этого так светло внутри, даже не знаешь, как выразить... Просто рад за них обоих. Вилена-Вилена, не видать нам больше твоих смольных кос, что не сдержишь ни одной лентой...
Ха, а забавностью служил тот факт, что с матерью Алисы я начинал общаться гораздо раньше, чем с дочерью. И что она говорит?

Я слегка в шоке, если учесть, что у меня с молодым человеком разница в возрасте меньше, чем у него с Виленой...

Zillah · 19.03.09 04:41

Все ближе и ближе весенний перерыв, все ближе отъезд. Четыре дня, слитые в одно мгновение.

И вновь - ленты в наших волосах, безумие пустых дорог, пьянящее ощущение обладания и вседозволенности. Но "подчиняясь тоже можно подчинять" (с) Jam.
Полуночное бдение, мысли, которые не выразить словом - лишь прикосновением. Действия, которые невозможно свершить иначе, кроме как взглядами и словами.

...His Mouth Will Taste of Wormwood...
Снова...

...Soulmates never die...

http://hostel.nstu.ru/uploaded/gallery/10142_1235216272.jpg

Zillah · 18.03.09 17:32

И ничего более. Кажется, у меня снова началось весенее отторжение окружающего мира и пробуждение мизантропического настроя.

И хорошие новости - мерзкий Грей явил свой лик народу )) Наконец-то ))

А на весну, ее лихорадочный ритм, хорошо ложатся Dope Stars Inc.
И когда ты едешь в забитом автобусе, устало глядя в запотевшее окно на серое месиво лиц, машин и улиц, тебя спасают Placebo.

upd: площади и прочие более-менее открытые городские пространства требуют, прямо-таки вопят о прослушивании такой группы, как Хартахана. Что ж, я не буду им противиться.

Zillah · 11.03.09 13:07

Постапокалиптика запущена и уже потихоньку отыгрывается.
Пока разруливал сюжетную линию, поставил на повтор E Nomine - Opus Magnum. Ох, мозг орнитолога, Аше, я знаю, какая музыка описывает наш мир...

Zillah · 04.03.09 23:47

Чужие руки движутся по моему измученному телу. Вверх - вдоль позвоночника, настойчиво, даже грубо. Вниз спускаясь - по бокам, мягко, но ощутимо.
После хорошего массажа снятся удивительно яркие сны.
В целом, неприятны чужие прикосновения. Сам факт, что незнакомый тебе человек может прикоснуться к твоей коже вызывает панику и отвращение. Лишь пообщавшись с кем-то более долгое время [или во время позитивной волны] могу без брезгливости обнять, тискать и вообще держать при себе хоть целый день. Тогда это ощущение - кожа к коже - кажется настолько сильным единением, что вряд ли сравнится с чем-либо еще. Это даже не столько внешне выражается, сколько внутренне: будто сплетаются не тела наши, а души. И разрывать объятия страшно и не нужно становится.
Вот и сейчас - глядя в сверкающие лукавые глаза, царапая полупрозрачную бледную кожу, охватывает меня дикий восторг. Хорошо, что на свете есть такие удивительные, сверкающие изнутри своей теплотой люди. И хорошо, что я знаю таких.
Играть в циников и гадов легко. Отвыкнуть от этой роли и вырвать из себя кусочек теплоты, дабы подарить его тем, кто рядом - оказалось гораздо сложнее, чем я предполагал.

#116.12.11 01:22О пушистом звере

О пушистом звере

#204.11.11 00:39Громкий грохот костей

Громкий грохот костей

#325.10.11 11:40Про пробелы

Про пробелы

#411.08.11 07:52Старое. Ностальгическое

Старое. Ностальгическое

#511.08.11 01:52Внезапное. Мнения

Внезапное. Мнения

#614.07.11 01:51Мор. Утопия [ФРИ]

Мор. Утопия [ФРИ]

#730.04.11 05:42ZT. Архивное

ZT. Архивное

Вальтер Кассел написал(а):

Каэль Тёнвинд написал(а):

Элиор Тёнвинд написал(а):

Каэль Тёнвинд написал(а):

#818.03.11 10:03ПРОчтение и не только

ПРОчтение и не только

#901.02.11 14:24[memory]

[memory]

Murillo написал(а):

#1002.01.11 12:38НГ и иже с ним

НГ и иже с ним

#1119.12.10 13:03Zimtown в лицах

Zimtown в лицах

#1213.12.10 18:06sick sad world

sick sad world

#1306.10.10 19:12Бытие мое

Бытие мое

#1415.09.10 17:42[На волне антиутопий] / Alex

[На волне антиутопий] / Alex

#1509.09.10 16:09upd

upd

#1601.09.10 20:06Возвращение

Возвращение

#1708.08.10 21:49about Z

about Z

#1809.05.10 09:57[Elven songs]

[Elven songs]

#1908.04.10 12:40Недовольных выносят. Вперед ногами.

Недовольных выносят. Вперед ногами.

#2029.03.10 20:01new dead nation

new dead nation

Markus Line написал(а):

Ri Blameless написал(а):

#2106.02.10 22:24S.Z.

S.Z.

#2220.01.10 16:48***

***

#2313.01.10 14:04Hammeln

Hammeln

#2402.01.10 07:54But that would never be. That would never be. 'Cause I'm not beautiful like you, I'm beautiful like me.

But that would never be. That would never be. 'Cause I'm not beautiful like you, I'm beautiful like me.

#2522.11.09 12:43Blameless. My little kitty...

Blameless. My little kitty...

#2615.10.09 18:54Soulmates III

Soulmates III

Julber написал(а):

Арфист на ветру написал(а):

#2707.10.09 22:51"Что объединяет вставших под знамена?"

"Что объединяет вставших под знамена?"

#2817.08.09 08:35Garold K.

Garold K.

#2925.06.09 00:41Blitzkrieg

Blitzkrieg

#3017.06.09 17:08_Rainy Days. Thaeno_

_Rainy Days. Thaeno_

#3103.06.09 17:21Новости с полей

Новости с полей

#3225.05.09 16:56Хроники последующих дней.

Хроники последующих дней.

#3310.05.09 21:08mem.

mem.

#3405.05.09 12:14Мертвые улицы Зимтауна

Мертвые улицы Зимтауна

#3502.05.09 15:10Wonderful Days

Wonderful Days

#3601.05.09 22:08Выход из Системы. Выключение