Политик, конечно, тоже человек. И, как любой человек, он имеет право на неточное поведение. Но он заплатит за эту неточность цену, соответствующую его рангу. Эта цена – потеря самого дорогого, что у него есть – доверия его народа, чьим мнением, как известно из классики, «сильна любая власть».Эти довольно абстрактные рассуждения возникли после того, как я посмотрела блестящий фильм Фриерса «Королева». Английская королева после гибели принцессы Дианы. Дилемма: Диана уже не член королевской семьи, и ее смерть – это частное дело ее семьи, поэтому дворец никак не реагирует. Или – Диана все же мать наших внуков, народ рыдает под окнами королевского дворца, зажигает свечи, кладет цветы к портрету «народной принцессы», и дворец не может сделать вид, что его это не касается.

Что, казалось бы, мешало королеве отмолчаться, отсидеться, остаться за городом, отмахнуться от молодого премьер-министра Блэра, который все время пытается вывести ее из состояния «это меня не касается», просит услышать улицу, сказать слова своему скорбящему народу.

Что ей, королеве, до улицы? Она же королева, а не президент, которому важны голоса избирателей. Она не потеряет трон от того, что сделает так, как ей хочется – а ей больше всего хочется не реагировать никак на смерть бывшей жены своего сына, доставившей достаточно хлопот королевской семье. Что вообще может вынудить эту королеву сделать так, как ей советует не помню какой по счету на ее веку премьер-министр, а не так, как ей, королеве, угодно?

А что заставило публично каяться президента Клинтона? Страна была в полном порядке, на радость избирателям. Ну пошалил с девушкой. Ну даже если об этом стало известно. Да, не хотел об этом говорить, потому что джентльмен все же, не хотел подставлять женщину. Можно было как-то выкрутиться, несмотря на дотошных прокуроров и чрезмерно откровенных дамочек. Что заставило Клинтона произнести публичный покаянный монолог, почти плача?

«Впервые мой народ от меня отвернулся», – говорит королева. Она выходит к людям, к этим цветам, свечам и портретам нелюбимой, возможно, ею, но так полюбившейся народу принцессы, с неизменным достоинством и глубинной неуверенностью в себе. Потому что она точно понимает, что впервые ее народ не с ней. И она встает перед телекамерой и без запинки произносит свое совершенно королевское слово в память о погибшей принцессе, потому что нельзя быть королевой без подданных, а подданные ждали от нее этого слова – ее слова, ее жеста, ее реакции. Подданные ждали, что их королева разделит с ними печаль по погибшей, ждали все дни молчания королевы, и это время работало против королевы. Она сказала слова, чтобы вернуть народ.

Клинтон каялся не потому, что что-то делал с Моникой Левински, а потому что точно понимал, что его избиратели ему не простили лжи. Они простили ему измену жене, но не публичную ложь. Клинтон вынужден был оправдываться потому, что общественное мнение от него отвернулось. Нельзя руководить страной, если народ тебе не верит.

Не что, а кто заставляет политиков корректировать поведение. Королеве куда проще было бы отмолчаться и отсидеться после гибели Дианы, Клинтону меньше всего хотелось выносить на всеобщее обозрение сложности своей личной жизни. Общество не оставило им выбора. Люди.

Президент Путин молчал после убийства Анны Политковской, а потом произнес не слишком уместный текст, не потому, что он хороший или плохой. А потому что общество позволяет ему вести себя так, как он ведет, и говорить так, как он говорит. Оно позволило ему это во время «Курска», «Норд Оста», Беслана. Оно позволило ему это 40 дней назад, когда не стало журналистки. Рейтинг общественного мнения в стране стремится к нулю. Никто не завалит Красную площадь цветами, не поставит под окнами кабинета президента портреты погибших, не зажжет там свечи. Никто не будет терпеливо ждать, когда президент выйдет к людям, чтобы разделить с ним печаль. Некому выставить ему счет, если он не выйдет, не скажет или скажет что-то не то. Владимиру Путину никогда не придется преодолевать себя, как английской королеве, или оправдываться ,как Клинтону, какую бы ошибку он ни совершил. Нужды нет. Не перед кем.