Бруно Ясенский
Писатель польского происхождения. В СССР его выслали из Франции, где Бруно занимался коммунистической агитацией и даже издал роман «Я жгу Париж». В Москве работал главредом журнала «Интернациональная литература», входил в правление Союза писателей. В декабре 1934 года был убит первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Сергей Киров — это исходная точка большого витка политических репрессий 1930-х. Хотя Кирова, скорее всего, убили не заговорщики, почти сразу же в преступлении обвинили иностранных агентов, противников Сталина и прочих мифических контрреволюционеров. Ясенский был среди тех, кто публично призывал ответить врагам.

«Литературная газета», 08.12.1934:

«Всматриваясь в смеющееся, жизнерадостное лицо товарища Кирова, глядевшее на нас в эти дни с траурных газетных столбцов, всматриваюсь в его неподвижно застывшую маску, там, в Колонном зале Дома союзов, каждый из нас ощутил одно: в бурном порыве новой торжествующей жизни, в спешке радостной стройки мы давно не обнажали нашей разящей ненависти, ненависти, которая, уничтожая, созидает. В эти дни каждый из нас инстинктивно ощущал ее отточенное лезвие: не притупилось ли, не заржавело ли? Нет, не притупилось! Нет, не заржавело! Но не о мести взывает рана в затылок товарищу Кирову. И не о мести кричат стихи наших поэтов. Мы знаем: свора, убившая товарища Кирова, не смоет всей своей черной кровью кровь пролетарского вождя. Потому наша клятва у гроба товарища Кирова звучала по-иному, спокойно и строго: Клянемся тебе, товарищ Киров, беречь и закалять нашу ненависть, нашу беспощадную воинствующую ненависть, пока не будет стерта с лица земли вся оскверняющая ее мразь!»

Ясенского арестовали в июле 1937 года и расстреляли в сентябре 1938-го за участие в контрреволюционной террористической организации. Самым его успешным произведением стал роман «Человек меняет кожу»: там чекисты ловят иностранных агентов, мешающих строить стратегический канал в Таджикистане.

Михаил Чудов

При Кирове был вторым секретарем Ленинградского обкома партии; 12 лет состоял в ЦК ВКП(б). После убийства Кирова выступал от имени ленинградцев, обещая отомстить.

«Литературная газета», 08.12.1934:

«Смерть и убийство Кирова вызвали бурю негодования против убийц. В ответ врагам рабочие города Ленина мобилизуют свои ряды и полные классовой ненависти клянутся, работая, по-кировски завершить дело социалистического строительства, усиливая классовую бдительность, беспощадно расправиться с врагами рабочего класса. Над прахом дорогого вождя, учителя и друга мы клянемся жестоко отомстить за его смерть жалким охвостьям гибнущего старого мира, предательски, из-за угла убившим нашего дорогого товарища. […] Над прахом Сергея Мироновича мы обещаем отдать всю свою жизнь дел у борьбы за коммунизм, быть беспредельно преданными делу Ленина — Сталина, быть такими, каким он был, наш дорогой Мироныч».

Чудов арестован в июне 1937 года. Расстрелян за участие в антисоветской террористической организации в октябре того же года.

Владимир Антонов-Овсеенко
Арестовывал Временное правительство в 1917 году, травил газом Тамбовское восстание, после войны был главным прокурором РСФСР, дипломатом. Овсеенко погубило участие в левой оппозиции в 1920-х — он тогда не вовремя поддержал Троцкого. Когда в августе 1936 года шел первый московский процесс против «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра», Антонов-Овсеенко требовал уничтожать врагов народа.

«Известия», 26.08.1936, «Добить до конца!»:

«Троцкистско-зиновьевская банда — особый отряд фашистских диверсантов — с особо злодейским заданием, с особо подлой маскировкой. Вдвойне опасный отряд классового врага. Их надо стереть с лица земли. […]

Эта троцкистская оппозиция логиче­ски развилась в фашистскую банду убийц, злейших врагов Советской стра­ны, прямых пособников самых оголте­лых империалистов. Великий гнев и ненависть испытывают все трудящиеся к трижды презренной троцкистско-зиновьевской наемной банде убийц. К этому гневу и презрению примешивается глубокий стыд тех, кто когда-либо, в какой-либо мере содействовал их борьбе против партии большевиков, против ра­бочего класса. Да. Глубокий стыд наполняет и ме­ня, потому что в 1923–1927 годах я оказывал Троцкому эту поддержку, несмотря на то, что слышал четкий пре­дупреждающий голос. […]

Тогда [в ноябре 1927 года] я писал товарищу Л.М. Кага­новичу, что в отношении оппозиционе­ров „выполнил бы любое поручение партии“. Было ясно — да, вплоть до расстрела их, как явных контрреволю­ционеров. Мои ошибки тяжки. Я их себе не прощаю. […] И вся эта банда должна быть истреблена и будет истреблена».

Это публичное покаяние Антонову-Овсеенко не помогло. Он был отозван из Испании, где работал генеральным консулом, арестован в октябре 1937 года и расстрелян в феврале 1938-го — за участие в контрреволюционной террористической организации, шпионаж и троцкизм.

Влас Чубарь

Почти десять лет был председателем Совета народных комиссаров Украинской ССР, четыре года проработал зампредом союзного СНК, три года пробыл членом Политбюро ЦК ВКП(б), полгода — наркомом финансов. На выборах в Верховный Совет СССР, учрежденный в 1936 году, никакой конкуренции не существовало, но кандидаты всё равно выступали с речами перед избирателями. Кандидат Чубарь не мог обойти вниманием тему внутренних врагов.


Чубарь арестован в июле 1938 года; 26 февраля 1939-го приговорен к расстрелу за антисоветскую и террористическую деятельность и вредительство, убит в тот же день.

Павел Дыбенко
Прошел путь от революционного моряка и мужа Александры Коллонтай до командующего Ленинградским военным округом. Перед выборами в Верховный Совет тоже выступил с речью, в которой говорил о врагах народа, в борьбе с которыми внутри армии сам принимал участие.

«Известия», 20.11.1937, Речь командарма 2-го ранга т. П. Е. Дыбенко на предвыборном совещании в Кингисеппском избирательном округе:

«С нами сейчас не могут не считаться. Ес­ли фашистские беснующееся людоеды осмелятся на нас напасть, пусть пеняют на себя. На следующий же день они кое-кого увидят изуродованным. Бить мы их будем, как сказал наш нарком товарищ Ворошилов, на их же территории. При­казы любимого наркома наша армия умеет выполнять с честью! (Бурные аплодисменты). У нас нет былой нищей деревни, есть цветущие колхозы, необозримые колхоз­ные поля. Фашистско-троцкистско-бухаринская мразь немало навредила кол­хозному строю. Она запутывала сево­обороты, травила скот. Банда эта раз­громлена, вопреки ее стремлениям, кол­хозный строй цветет и здравствует».

Дыбенко арестован в феврале 1938 года. Перед этим его уволили из армии — что никак не помешало обвинениям в государственной измене, терроризме, борьбе против революционного движения. Дыбенко пытками вынуждали признаться в шпионаже в пользу США (там жила его сестра). Расстрелян в июле 1938 года.
Михаил Кольцов
Видный публицист и редактор. Его имя связано с такими изданиями, как «Огонёк», «Крокодил», «За рулем», «Правда». Фельетоны Кольцова обличали и высмеивали. Журналы печатались большими тиражами. Бывало, что под руководством Кольцова выходили, как бы сейчас сказали, спецпроекты необычных форматов. Один из них — короткая веселая энциклопедия с невеселыми определениями.

«Крокодил», октябрь 1936 года, «Крокодильская советская энциклопедия»:

«ТРОЦКИЗМ — слово, происходящее от гнилого корня. Это слово на всех языках произносится одинаково: трудящимися — со злобой и негодованием, фашистами — с любовью и лаской. Мы чаще всего употребляем „троцкизм“ со словом „б а н д а“.

[…]

УБЛЮДОК — сын Троцкого — Седов».
Кольцов почти 15 лет был корреспондентом газеты «Правда». В последние годы — в охваченной гражданской войной Испании. Но успел он написать и о третьем московском процессе — над Рыковым, Бухариным, Ягодой и другими представителями так называемого антисоветского право-троцкистского блока.

«Правда», 03.03.1938, «Свора кровавых собак»:

«Когда встают прохвосты, которых судебный язык корректно называет подсудимыми, когда они встают и начинают, то с прибитым видом кающихся грешников, то с циничной развязностью опытных негодяев, подробно рассказывать о своих чудовищных деяниях, — хочется вскочить, закричать, ударить кулаком по столу, схватить за горло этих грязных, перепачканных кровью мерзавцев, схватить и самому расправиться с ними».

Кольцова арестовали в декабре 1938 года. В феврале 1940-го — расстреляли по обвинению в антисоветской троцкистской деятельности. Приговор никак не освещался в прессе: имя Кольцова просто исчезло с полос. Его брату, известному художнику Борису Ефимову, председатель Военной коллегии Верховного суда СССР Ульрих солгал о приговоре — расстрел тогда было принято называть «10 лет лагерей без права переписки».

Александр Ефимович Никитин
Один из начальников Кольцова, заведующий отделом печати ЦК ВКП(б). Во второй половине 1930-х входил в редколлегии «Правды», «Огонька», «Комсомольской правды». Именно под его руководством «Правда» освещала третий московский процесс, ставя по уровню ненависти абсолютные рекорды. Кроме публикации писем трудящихся, коллективных выступлений и отчетов из зала суда, «Правда» публиковала традиционную передовую редакционную колонку.

«Правда», 16.03.1938, редакционная колонка «Свора фашистских псов уничтожена»:

«Банда фашистских разбойников, к радости всего советского народа, уничтожена! Их оплакивают лишь иностранные разведки; они лишились верных холопов и преданных головорезов. Мы же пойдем своей дорогой, строить новую, счастливую жизнь, ни на одну минуту не забывая о капиталистическом окружении. И все те, кто осмелится помешать нашему мирному труду и те, кто замышляет черное дело измены и предательства, встретят смерть. Советский народ никому не позволит посягнуть на его завоевания, свободу и независимость».

Никитин арестован 3 сентября 1939 года — спустя полторы недели после того, как советская власть подписала с фашистскими псами пакт о ненападении. Его расстреляли в июле 1941 года, за участие в контрреволюционной террористической организации.

Николай Ежов
Cамый яркий пример того, как советская система умела жрать своих. В сентябре 1936 года Ежов стал главой НКВД вместо Генриха Ягоды. Товарищ Ежов не только уничтожал врагов народа (в том числе самого Ягоду), но и активно чистил кадры собственного ведомства. О чем часто напоминал подчиненным.

Выступление Н.И. Ежова перед руководящими работниками НКВД УССР, 17.02.1938:

«Извиняюсь, товарищи, что я влезаю в ваш быт, вернее, быт кое-кого из чекистов. Но лучше сказать напрямик, нежели думать.

Товарищ Кобозев, который сидит у меня на кадрах, мне сказал вчера — откуда они взяли таких жен. Посмотришь компрометирующий материал — обязательно по линии жены. И действительно, как не посмотришь, жена или белогвардейка, или жена расстрелянного офицера, или дочь губернатора или что-то такое. Ну что за черт. Особое внимание необходимо обратить на этот вопрос. Почему таких жен они себе подбирали. Я думаю, что, может быть, не подбирали, а вернее, им их подкидывали, а если подкидывают, то вы же сами понимаете, для какой цели. Вы знаете, что представители разведок этим делом не брезгуют. Мы, чекисты, говорим о роли женщин в разведке. Мы знаем, что в любой разведке жен подсылают, так почему же мы у себя не можем поглядеть на эту сторону. И нам их подсылают.

Я не исключаю того, что если вы приглядитесь к какому-то работнику, у которого с женой не все в порядке, то если вы это дело проверите — выясните, что эту жену ему кто-нибудь подсыпал. А если так, если такие вещи бывают, то лучше освободиться от таких людей, любить, пусть любятся в других учреждениях и заведениях, у нас не стоит. Лишний риск. Лучше в эту сторону нам ошибиться, чем в другую сторону».

Ежова арестовали в апреле 1939 года. В ноябре 1938-го его жена Евгения Хаютина-Ежова покончила с собой (есть версия, что при активном участии самого наркома). Евгению подозревали в связях с реальными и мнимыми троцкистами, арестовывали людей из ее окружения. В обвинении писателя Исаака Бабеля, расстрелянного в 1940-м, Хаютина фигурировала как вербовщица заговорщиков и террористов. Самого Ежова обвинили во множестве преступлений и расстреляли в феврале 1940 года. В отличие от остальных героев нашей подборки, он не реабилитирован до сих пор.