#1 13.09.13 23:35
Т.Н. Толстая "У меня холодильник терпеть не может огурцы."
Когда положишь в него другую какую-нибудь еду: мясо там, картошечку вареную вчерашнюю, творог, лук, масло, - да боже ты мой, что угодно, - он ведет себя спокойно и равнодушно: положила и дверь закрой, иди себе.
Но стоит положить в него огурцы, - ооо! - такой сердитый становится, батюшка! тут же начинает набирать свои обороты, наливаться тихой ледяной яростью, включает внутреннюю якутию, и, пока не убьет врага, не успокоится. Два часа ему обычно нужно. Я уж знаю. Зазеваешься - вытаскиваешь огурцовый шербет, ни на что не годный, кроме как на маску для лица; но там нитраты, так что я побаиваюсь личико-то свое единственное портить, ежедневно омолаживаемое волшебным кремом Dr.Burov!
Причем к соленым огурцам он совершенно равнодушен. Помидоры или фрукты тоже пропускает мимо своего темного, злобного сознания. Только огурчик! Только свеженький зелененький!
Сколько раз бывало: лежат в нижнем, овощном ящике редиска, помидоры, кабачок. День лежат, другой; все тихо. Прикупишь огурчиков и думаешь: ай, рискну. Не держать же их на прилавке в тридцатиградусную жару? Рискнешь. И пожалте: погибло всё, погибли все, а мороженая редиска - это такая гадость, доложу я вам.
Переключение температурного режима, кручение циферблатов ничего не дает, заранее скажу.
Зато я эмпирическим путем нашла способ регулировать температуру, не прикасаясь к циферблатам. Делается так. В овощной ящик закладываете нейтральные овощи типа помидоров. Руки держите свободно, движения медленные, ладони развернуты кверху - как если бы вы, под дулом револьвера, показывали американскому полицейскому: нету, нету у меня оружия. Закрыли дверцу, подождали. Он привыкает к мысли о помидорах. Хорошо. Теперь через полчасика-час вы резко открываете дверцу и вбрасываете в ящик штуки четыре огурца, захлопываете! Yes! Он принял! Немедленно начинает он свою антарктическую деятельность, а вам только того и надо: вы на самом-то деле хотите быстро охладить свекольник или морс! А он-то и не знает!
Через два часа вытаскиваете огурцы; они еле живы, но морс - ледяной. Если положить не четыре, а два огурца, то действия холодильника те же, но скорость убийства снижается.
Сегодня я поставила в него мясной бульон. На ночь. Тут тоже тонкости: он же хочет, чтобы бульон скис, поэтому любит устроить теплую ночку супчику. Будто бы он и не холодильник совсем, а так, горка с посудой. Так я отрубила пол-огурца (для соблазна ему, чтобы ярился на голые части!) и - в ящик. Хе-хе, обманула: бульон чудо какой холодный, разве что не с ледком, а стойкий инвалид даже и не промерз, только мелко стучал своими луховичными семечками!
Если взяться с умом, подойти научно, отладить калибровку, то можно и запатентовать этот метод, я думаю.
По-фински "морозилка" - pakastin. Финны знают суровый нрав этих приборов, финнам можно верить.
Offline
#7 28.11.13 12:01
Re: Т.Н. Толстая "У меня холодильник терпеть не может огурцы."
Простите, не удержусь, еще одно милое "воспоминание" Толстой.
Вообще-то одного Лермонтова я знала. Ну как знала? - видела один раз. Он был бригадиром артели криворуких ремонтников, пытавшихся на скорую руку сымитировать ремонт моей полуподвальной квартиры, еще когда я жила в Замоскворечье, в двухэтажном доме. Это был год 1987-й от Р.Х.
Я про эту артель писала в рассказе "Легкие миры". Мы с ними вместе воровали плитку, марлю и шпатлевку на складе военной прокуратуры. Галина Константиновна там была, малярша, Виктор Иваныч, паркетчик, считавший, что мой домик построен "еще при Иисусе Христе, до революции", Павел-плотник, пивший исключительно коньяк с сырком "Дружба" в качестве закуси, и вот Лермонтов.
Сначала я думала, - они так шутят. "Лермонтов заплатил? - А хуй он тебе заплатит!" Обычно ведь в таком контексте поминают Пушкина. ("А платить кто будет? Пушкин?" - об этом даже научные статьи написаны). Но оказалось, что самый настоящий Лермонтов; литературные шутки такой малой степени изощренности в мире строительных рабочих не водятся, зато они, будучи народом, без устали наполняют смыслами все три основных великих матерных слова и их производные.
Беспрерывно слышится хтонический гул и могучая семантическая пульсация.
Мне тогда открылись многие тонкости народной картины мира. Народ, он ведь постоянно занят физическим трудом, даже не приносящим результатов. (Осмысленность его действий с точки зрения образованного городского жителя, конечно, сомнительна; так, например, ограбление склада прокуратуры было акцией ненужной: ничто из награбленного не пригодилось ни мне, ни артельщикам, они просто натаскали мешков и рулонов и бросили, не пустив матерьялы в дело. Была возможность взять - вот и взяли.) Зато рабочие процессы четко разделялись на мужские и женские: так, приподнять и укрепить огромную тяжеленную балку, поддерживающую пол, - лагу - называлось "прихуяривать", а выполнить работу мелкую, тонкую, дробную, - например, зашпатлевать трещины в подоконнике, - называлось "запиздякивать". Инь - ян, другими словами, кто понимает.
О каком эгалитэ может идти речь в этом стройном и справедливом мире? Только гармония, только музыка сфер.
Или, тогда же, мне открылось живое существование мифологемы (так выразимся) Марс - Венера, т.е. союз бога войны с богиней любви. Вот, казалось бы, рухнул античный мир, зарос травой, и козы бродят по Форуму, и колонны разбились и раскатились на белые колобашки, - ан ничуть; вот же плотник Павел, морщинистый, тощий и пропитой, в лиловой майке и жутких трениках, водрузившись на козлы, весь разрумянился и врет про то, как его любила генеральша, пока генерал бряцал мечом и сиял шлемом на учениях: проходу не давала, висла на шее: "люби меня!" - и как к его приходу она непременно напускала в ванну пузырей с помощью средства "Бадузан", то есть вновь и вновь рождалась из пены, как при начале мира.
Помню хриплый крик Галины Константиновны, она там самая была оторва: "Лермонтов сказал: снимаемся - и на другой объект!.." Так они исчезали на три дня, только пыль оседала на развороченный пол, а потом возвращались как ни в чем не бывало и вновь имитировали строительную деятельность, возюкая шваброй по полу или наклеивая обои кверх ногами.
А Лермонтов приходил один раз. У него было кожаное пальто, очень хорошие, блестящие ботинки, красивые кавказские глаза и немножко золота во рту. Он спросил меня, интимно понизив голос: "А у вас нет возможности французские духи доставать?.. Ооочень нужно".
Год-то был тощий, восемьдесят седьмой.
Offline
