S + G

I.
Мальчик мой, как мне любить тебя так, чтобы не поломать?
Быть с тобою всегда неразлучной (то ли жена, то ли мать).
Кормить тебя молоком, давать тебе свою грудь,
Стараться тебя не поранить, стараться тебя не спугнуть.
Величие твоё, мой мальчик, будто знамя на летнем ветру.
Быть с тобой рядом – знаешь, какой это тяжкий труд?
Ты – мой безумец и гений, ты – воплощённый дар.
Ты отзываешься жаром где-то внизу живота,
Разливаешься густо по венам, как мгновенный изысканный яд.
Тебя любит, конечно, весь мир, но больше всего – я.
До тебя я была безнадёжно, бесконечно, бесцельно больна,
До тебя этот свет был слеп, как белёсая пелена.
Твоё имя – моё спасенье[1], моя жизнь, мой восторг, мой экстаз.
Ответь, чем бы был этот мир, если б в нём не было нас?
…Мальчик мой, ты постарел, скоро станешь совсем седым.
Иногда мне начинает казаться, будто ты – это вовсе не ты,
Будто ты так стесняешься слов и бессовестной наготы,
Будто пламень, горевший всегда, испугавшись чего-то, остыл.
Знаешь, я буду ждать там, где замерший белый конь[2],
Там, где снова когда-то смогу до тебя дотянуться рукой[3].
Приходи же ко мне. Приходи! Там ведь буду я – и покой,
В нашем солнечном летнем дворце, под правой от входа плитой[4].

Гала - Сальвадору



II.
Вначале не было ничего, кроме, разве что, пустоты.
А потом появилась ты, такая долгожданная – Ты.
Вспыхнула жарким светом, яркой сверхновой звездой,
Ослепила меня собой, притянула, как магнитом, – Собой.
Ты – моя возлюбленная, невеста, жена, мать[5]...
Ты – моя жизнь и смерть. Без тебя – не дышать, не писать.
Каждый мой день, каждая ночь, всё без остатка – тебе.
Каждый момент, жизни фрагмент, краткий и долгий – тебе.
Каждый мой вздох, каждый мой вдох, каждый мой выдох – тебе.
Каждый мой холст, каждая полость, каждый отрывок – тебе.
И всё, для чего есть слова во всех языках людей,
И даже то, для чего их нет – это всё, это всё тебе.
Мы были, как близнецы, сплавленные в одно.
Наше имя с тобой едино[6], и единожды нам дано.
Наши судьбы – одна линия на ладони старухи-судьбы.
Так мы жили. И была похожа на безумную сказку быль.
Но потом ты уходила, а я ждал и молчал, как немой.
…А однажды тебя привезли на старом кадиллаке домой[7].
Было одиннадцатое июня. Примерно половина четвертого.
Ты была уже совсем чужая. И мёртвая.

Сальвадор - Гала

Примечания:
1. Сальвадор (Salvador) переводится с испанского как «Спаситель».
2. На первом этаже замка Пуболь, подаренного Сальвадором своей ненаглядной Гала, в качестве украшения стоит чучело белого коня.
3. В подвале замка Пуболь – две могилы, изначально предназначавшиеся для Сальвадора и Гала. Дали не хотел расставаться с женой даже после смерти и мечтал, что они будут держаться за руки через отверстие между могилами, но потом передумал (или за него передумали – этого мы уже не узнаем).
4. Могила Гала находится в подвале замка Пуболь, под правой надгробной плитой.
5. Из воспоминаний Сальвадора Дали: «Гала меня усыновила, она меня родила, я был ее ребенком, ее любовником».
6. Дали подписывал свои картины именем «Гала - Сальвадор Дали».
7. Гала завещала похоронить себя в Пуболе, но смерть настигла ее в другом месте, в 80 километрах от Пуболя, в крохотной средиземноморской деревушке Порт-Льигат. Согласно старинному закону, принятому когда-то во время эпидемии чумы, для перевоза тела необходимо получить разрешение муниципальных властей. Дали решает тайно перевезти Гала в Пуболь. Её тело помещают на заднем сидении кадиллака. Рядом медсестра – если машину остановят, будет сказано, что Гала умерла по пути в больницу.

Исправлено Zillah (26.01.09 13:54)

Вместо черновика

Знаешь, не в первый раз,
Да и, кажется, не в последний.
Сердце – коммуналка, двор проходной, Сезам.
Весь этот бред – моя вечная Песня Песней.
Ты придумал меня. И, как рукопись, сжёг. Сам.


3 января 2009
поезд Киев-Москва

Диптих, вроде как
Анти.Ад

В их кабинетах играет «Show Must Go On»,
В их коридорах от века – и гомон, и гон.
И Андрей заходит к Петру в кабинет
Взять немного скрепок и стрельнуть сигарет.


Анти.Рай

Он тихо сидит и ведёт учёт,
Обычный,
Среднего звена
Чёрт.
Текучка, балансы,
Столетний отчёт.
Не сходятся графы
«Нечет» и «чёт».
Он занят,
Но как бы всегда
Ни при чём.
Он – просто уставший,
Измученный
Чёрт.

Диалог про стихи

- Ты ведь пишешь стихи?
- Да, пишу.
- А зачем?
- Вот уж, право, не знаю.
Я себя постранично листаю,
И в себе где-то их нахожу.

- Значит, пишешь стихи?
- Значит, да.
- А хорошие?
- Время рассудит.
Пусть не я оценю их, а люди,
Что читают меня иногда.

- Много пишешь стихов?
- Как сказать…
- Ну скажи.
- Ну, ни много, ни мало.
Я когда-то без них голодала,
Не умея нерифмово жить.

- Как ты пишешь стихи?
- Не скажу.
- Почему?
- Потому что не скажешь,
Как из слов получается пряжа,
А из ломаных линий - ажур.

- Ты ведь пишешь стихи?
- Да, пишу!

Хм. Любопытно. Воспринимается как рубленое топором нечто прекрасное. Стегает словами. Бродский вспомнился почему-то. Как-то мёртво но приягательно. Как в песне "Будет весело и страшно...". Зачот короче.

Письмо Прекрасному Принцу =)

О, Прекрасный мой Принц, Вы куда-то пропали.
Вас не видно, не слышно который уж год.
Прожигаете молодость где-то в Италии?
Или ищете мудрость в колоде Тарот?

Вы умели прощаться бессовестно рано,
Я умела оставить незапертой дверь…
А теперь – ни e-mail’а и ни телеграммы.
Знать бы: где Вы, и с кем Вы, и кто Вы теперь.

Сколько было у Вас соблазнительных женщин:
Благороднейших леди, дешёвеньких шлюх?..
Кстати, Вы здесь забыли какие-то вещи.
Я при случае Вам их по почте пришлю.

Весна - 9

Это – весна. Сердечная избыточность.
Неровным почерком надписанный диагноз:
«Это – весна». И очереди в пыточной.
Чернеют рты и обнажившиеся язвы.
Это – весна. Такое время города,
Когда внутри теснее, чем навыворот.
Это – весна. Избита и испорота,
Трёхмесячный измазавшийся выродок...

прочерк

Все эти любови-любовечки
Погибают во мне хрупким зародышем,
Не успевают прижиться-вырасти,
Не успевают окрепнуть в полости
Моего «я» безнадёжного,
Моего «я» недоступного.
Становятся каплями в ступе,
Рассыпаются пылью снаружи.
Линия жизни не успевает
Взорваться из маленькой точки,
Раскинуться кардиограммой.
Кажется: вот-вот, сейчас, ну же…
Но – нет. Душит
Проклятая стужа.
От неё никуда не деться
И нигде от неё не согреться.
И только чёрные птицы
Неслышно садятся на ветки.
И почему-то болит сердце.
И веки.

Zillah, где полный сборник можно будет приобрести? )

Мне понравился "Диалог про стихи", наверно потому что он самый жизнеутверждающий, на мой взгляд. )
Талант есть определенно, но для сборника нужна идея... наверно.. ))
В любом случае, порадовали, спасибо!

Mors_ontologica, не заметил. спасиб.

По просьбе baska [ :) И, как я понял, это должна быть песня?]
_______________________

безтебя

Отчего мне так страшно, мой милый? Скажи,
Разве то, где мы есть, не похоже на жизнь?
Разве то, что мы есть, не отлично от лжи?
Отчего мне так страшно, мой милый? Скажи…

Отчего мне так зябко, мой милый, ответь?
Этот ветер похож на позорную плеть.
Этот город похож на гнетущую клеть.
Отчего мне так зябко, мой милый? Ответь…

Отчего мне так больно, мой милый? Соври,
Будто не было вовсе последней зари,
Будто в небо не рвался отчаянный крик…
Отчего мне так больно, мой милый? Соври…

Отчего мне так страшно?
…до смерти любя…
Отчего мне так зябко?
…судьбу не виня…
Отчего мне так больно?
…живу для тебя…
Отчего я теперь без тебя?
...без тебя…

Они даже не видят того, что творится
Вокруг. Они - каждый в своей скорлупе.
А между тем стареют и плавятся лица,
И время потихоньку замедляет свой бег.
А они всё ждут наступленья погоды
У моря или где-то, быть может, ещё,
Ждут неотправленных писем полгода,
Прячутся от урагана под тонким плащом,
Забывают, вспоминают забытые вещи,
Пытаются повернуть столетия вспять,
Тешат себя, что дорога в вечность -
Знакомый номер 8-095-.......

Одна и Другая. Первое

Они друг на друга похожи, прямо как две капли воды,
И только мама их различает,
И то, кажется, не всегда.

«Мы уедем с тобой в Амстердам»,– говорит Одна.

«Нет, лучше уедем в Париж», – Другая вдохновенно ей отвечает.

«Нет, нет, – возражает Одна, – твой Париж скучен и сер по весне,
Я вижу его в каждом кошмарном сне,
Твой Париж смотрит на меня пустыми глазами больниц,
Он пожирает меня мутным потоком лиц,
Он уводит меня от тебя по прогнившим бесконечным мостам…
Нет, нет, никакого Парижа. Лучше давай – в Амстердам».

«Но что мы там будем делать?» – Другая смеётся и морщит нос.

«Мы будем летать над крышами и играть на гармошке джаз,
Мы будем бродить по скверам и бояться холодной воды,
Я буду варить тебе кофе с утра и дарить тюльпаны, а ты…
Ты что, совсем не хочешь со мной, да?».

Другая обнимает Одну, говорит: «Знаешь, пока холода,
Давай останемся здесь, этот город не так уж и плох,
Пусть тут не всегда спокойно, и пусть тут не всегда тепло,
Но, по крайней мере, мы тут недавно, ведь даже год ещё не прошёл».

Одна улыбается, кивает Другой, отвечает: «Ну, хорошо».

                               * * *

Одна и Другая. Второе

Одна вздыхает мечтательно, томно, и вспоминает о Нём,
Представляет себя в подвенечном платье, примеряет другую фамилию.

Другая в это время ищет себя днём с огнём,
Думает о том, как потрясающе будет звучать в эфире,
О том, как будет блистать в театре или в кино,
О том, как будет давать интервью и прятаться от папарацци.

Одна говорит: «А знаешь, на самом-то деле мне всё равно:
Быть ли Венерой Милосской или одной из Граций…
Мои глаза похожи на Его глаза,
Мои губы похожи на Его губы».

Другая говорит: «Ты, главное, не забудь Ему об этом сказать
И в день свадьбы не улетай… ну… куда-нибудь там… на Кубу».

Одна соглашается, обещает никуда не деваться в день свадьбы,
Обещает взять у Другой автограф, когда та станет звездой.
Они могли бы придумать себе какие-то ещё судьбы,
Но уже шесть часов, и пора возвращаться домой.

фоби.я.д

Так чего я боюсь? А того, что однажды
Моё сердце не выдержит – окаменеет;
И что я утолю свою вечную жажду,
И останусь тонким профилем на камее.
Так чего я боюсь? Что в каком-нибудь мае
Мой Господь увернёт нафиг громкость в колонках
Так, что я не услышу, совсем не поймаю,
Что он шепчет мне вечером в бешеной гонке.
Так чего я боюсь? Что 3D-шность вселенной
Навсегда превратится в картон декораций,
И не будет спасенья из этого плена,
И не будет, чему и зачем улыбаться.
Так чего я боюсь? Немоты и молчанья,
Чёрно-белых дождей и немыслимой стужи…

Но пока – у меня есть блокноты. И чаянья,
Что день завтрашний – будет. И, может быть, лучше.

бесформенное

Дождь не вечен. И страх никогда не вечен.
Страсть конечна, как число сигарет в пачке.
Но моя броня потихоньку даёт течь,
А моё отражение в полированных поверхностях плачет.

Сердце ищет. Моё сердце всегда хоть чего-то да ищет.
А размеры сердечные в несколько раз увеличены
По сравнению с нормой. Я питаюсь божественной пищей.
Я – небесная птица или лодка с развороченным днищем.

Скоро полночь. В неспокойствии небо бурлит и грохочет.
Я дышу табаком и озоном, полагаюсь на остатки удачи.
Скоро в школу твоей (на тебя так похожей) дочери.
Ты звонишь мне в полпервого. Это, может быть, что-то да значит…

                               * * *

каждодневица

Я с разбега бросаюсь в город по утрам, когда солнце мается
От похмелья. Мой ворот вспорот. Я держу в онемевших пальцах
Не билет на трамвай, не деньги – лишь щепотку остывшей нежности.
Меня город поставит к стенке. До свиданья. Спасибо. Не за что.