Синее небо. Белые облака. Коричневая земля. И это все, что есть хорошего на сегодня.

Я сплющен, раздавлен, ничтожен. Я личинка, недочеловек. Мое лицо украшено накладными усами. На мне каска и немаркий комбинезон. Руки мои пусты. Я иду только вперед по коричневой земле и готовлюсь к бою. Мне плохо, мне нужны наркотики. Мне страшно.

Первый же встречный – агрессивная сволочь с совиными глазами. Надвигается медленно, но неотвратимо. Собираюсь с силами, разбегаюсь, отталкиваюсь из последних сил и бью эту тварь двумя ногами в голову. Его кости хрустят, он падает и умирает. Перескакиваю через труп, пытаюсь отдышаться. В башке пульсирует боль. Чтобы как-то справится с ней, стучу головой по кирпичам. Кирпичи крошатся и разлетаются. К моему удивлению, под ними обнаруживается тайник местных торчков. Вынимаю оттуда немного денег и наркоты. Принимаю. Мне становится легче.

Я расправляю плечи, выпрямляю спину. Поглубже натягиваю каску. Продолжаю движение. Ужас уже отступил. Пробираюсь через торчащие из земли трубы теплотрассы. Отправляю к праотцам еще пару гопников с одутловатыми лицами. За одной из труб, я знаю, есть еще один тайник. Ощупываю замаскированную стену, нахожу еще порцию наркоты, прячу в карман про запас. Отступаю на пару метров, набираю в грудь воздуха, зажимаю нос и лезу в канализационную трубу – я видел карту, я знаю, там спрятаны бабки.

Набив карманы деньгами, снова выползаю к синему небу. Бегу вперед. Ломаю кирпичи, выискиваю схроны со звонкой монетой, расправляюсь с разнообразной сволочью, попадающейся по дороге, безостановочно жру наркоту. Судя по приходам, наркотики здесь мешают самым непредсказуемым образом. Один из трипов заставляет меня считать себя неуязвимым, другой вызывает галлюцинацию – кажется, что у меня в руках огнемет. Очнувшись, понимаю, что огнемет я и правда где-то нашел. Сметая все на своем пути пробираюсь к небольшому зданию, где можно передохнуть и поспать. Потом снова в путь.

Бесконечные трубы, подземелья. Ловушки, ямы, канавы, тупики. Слишком быстрые лифты. Хищные лианы, прижившиеся в канализационных водах, пытаются хватать меня за пятки. Чем дальше я забираюсь в запретную зону, тем сильнее и умнее встречные твари. Они напялили бронежилеты и прут на меня с неотвратимостью танков. Я поливаю их огнем, не прекращая бега. Вдруг кнопку огнемета заклинивает, я промахиваюсь и получаю прямой удар в лицо. Теряю сознание, прихожу в себя, как в тумане расправляюсь с противником, но силы на исходе. Делаю несколько неровных шагов и падаю в темный провал…

Прихожу в себя. Темно. Избит, унижен, раздавлен. Но не ограблен. Закидываю в рот немного грибов и оглядываюсь вокруг. Кто-то отнес меня на километр назад и бросил умирать. Зря. Он очень плохо рассчитал. Отряхиваю грязный комбинезон, пошатываясь, разбегаюсь и снова бегу к далекой цели. Бегу, что есть сил, не обращая внимания на режущую боль во всем теле. Выискиваю дозу, другую. Я снова в строю. Я снова силен. Я снова в трипе и непобедим. Недалеко от места чуть не проигранной схватки нахожу свой огнемет. Жму на гашетку и теперь ее уже не отпускаю.

Вырываюсь из подземного коллектора, чтобы немного поспать на свежем воздухе и отправиться дальше. Подонков на пути попадается все больше, но я научен горьки опытом, я осторожен. Завидев врага, я притормаживаю, жду, когда он сгорит в моем огне, и только потом продолжаю путь. Местность пересеченная. Мне приходится много прыгать. С одного нетронутого смертью и тленом зеленого островка на другой. Кажется, я попал загород. Здесь меньше кирпичей, но тайников с деньгами и наркотиками достаточно. И вот вдали я вижу огромный заброшенный дом.

Приближаюсь. Срываю, комкаю и топчу ногами флаг моего врага. Захожу внутрь, даю сердцу успокоиться в прихожей и спускаюсь в подвал.

Здесь жарко как в аду. Пол горит и мне приходится перепрыгивать языки пламени. Кто-то, кого я не вижу, постоянно палит в меня из огнемета, более мощного, чем мой. Рушатся прогоревшие балки, раскачиваются горящие веревки. Стоит жуткий грохот и вой. Но меня все это не остановит. Наконец я приближаюсь к самому потаенному углу подвала. Где здесь темница. И ее точно должны охранять. Упс… Едва успеваю увернуться от струи огня. А вот и охрана.

Передо мной огромная злобная тварь, закованная в панцирь, покрытый острыми наростами. Она скачет взад-вперед и палит в меня огненными струями. Нет, не из огнемета. Прямо из огромного, перекошенного мерзкой улыбкой рта. Господи, что это. От неожиданности впадаю в кратковременный ступор и не успеваю увернуться от очередной атаки огнедышащего земноводного. В последний момент я отпрыгиваю, но краем струи меня задевает. Я корчусь и съеживаюсь от боли. Мой огнемет отлетает куда-то в сторону, я даже не вижу куда. Черт. Что же делать.

Лавируя между языками огня, замечаю над чудищем небольшую шатающуюся платформу, а за его спиной вижу рычаг. Оглядевшись, понимаю, что мы на разводном мосту, а под нами полыхает словно сама преисподняя всепоглощающий пожар. Не раздумывая, разбегаюсь, запрыгиваю на платформу, не медля, пробегаю вперед и прыгаю всем телом на рычаг. Мост раздвигается, тварь верещит и сучит недоразвитыми передними лапками, потом с грохотом улетает вниз, превращаясь по дороге в пыль и пепел.

Я судорожно сглатываю, снимаю каску, вытираю пот и делаю последние шаги к своей цели - в темницу. Та, которую я должен был освободить, сидит, обхватив руками колени. На ее голове огромный нелепый цветастый мешок. Я подхожу, чтобы обнять. Она поднимает голову и, неожиданно оказавшись дальним знакомым говнюком, говорит:

- Sorry, Mario, but our princess is in another castle!

Сука. Блядь. Ебаный в рот. Все это ради тебя, маленький говноед?! Я не успеваю смазать ему пощечину. Меня вырубает. Я в глухом обмороке. От голода, изнеможения и нехватки наркотиков.

Прихожу в себя на улице. Дует прохладный ветер. Синее небо. Белые облака. Коричневая земля. Я сплющен, раздавлен, ничтожен. Я личинка, недочеловек. Руки мои пусты. Я встаю и иду вперед по коричневой земле. Мне страшно.

В безымянном храме неизвестной религии много лет назад мне говорил грязный старикашка, прикидывавшийся монахом: «Испытание надо пройти восемь раз. Только тогда тебе откроется истина». Кажется, он действительно был монахом. Кажется, он был прав.