See on tee...


Из-под низко надвинутой на лоб шапочки, заботливо связанной тётушкой Грейс, выбивается тёмно-русая чёлка. Морозом ярко раскрашены пухлые щёчки и приоткрывшийся в немом восхищении ротик. Замерев у витрины со сладостями, малышка с первозданным восторгом смотрела на корзинку с леденцами и, забыв про мамины наставления, подошла поближе, прикасаясь к стеклу ладошками в рукавичках. Почти прижавшись курносым носишком к прозрачной преграде, что отделяла от угощений, девочка забыла как дышать, оставляя изморозью след дыхания.
-Купить тебе что-то? - звучит над ухом хрипловатый голос Рождественской феи-искусительницы.
Вздрогнув, девочка, перестав улыбаться, медленно подняла голову, встречая взгляд женщины, которой ещё несколько секунд назад тут не было. Странная. Так не похожа ни на маму с её кожаными ботиночками с клёпками до щиколоток и на тётю Грейс в ярко-красной мантилье. От неё пахнет полевыми цветами, сигаретным дымом и мокрыми перьями. Одета как цыганка, которыми пугала мама - они ведь крадут детей - юбка до самых пяток, длинный потёртый плащ, нитки бус на шее и длинные серьги; заплетённые в косички светлые волосы, что почти касались личика малышки так низко склонилась незнакомка. Глаза цвета вьюги такие же серые, густо обведённые чёрным и смеющиеся, словно танцуют, подхваченные ветром снежинки.
-Бу! - широко улыбнулась рождественская фея, поднимая светлые брови. - Конечно же твоя мама запрещает разговаривать на улице с незнакомыми тётями? И, конечно же, с цыганками... и ни в коем случае не протягивать им руки и... - согнувшись, она произнесла почти в самое ушко, скрытое шапочкой, - ничего не брать у них, да?
Моргнув, малышка машинально кивнула, а потом так же поспешно замотала головой, понимая, что обманывать нехорошо, но так уж вышло.
-Всё понятно, - ответила цыганка, откидывая за плечо с мелодичным звоном россыпь тонких белых косичек. - Пойдём, я тебе куплю леденцы какие хочешь, - она протянула ладонь, обнажая запястье, украшенное тонкими серебряными браслетами.
Наверное, такая она рождественская быль-небыль, когда вместе с холодной позёмкой спускается на землю вот такая фея-вьюжница, с тёплыми руками и улыбкой, не смотря на мороз. Шаг у неё лёгкий и звенят хрустальные звёзды-бубенцы на запястьях и щиколотках, а туда, куда приведёт много сладостей и счастья столько, что не унести в пригоршнях.
-Но мама... - пробормотала девчушка, нерешительно вкладывая ладошку в руку незнакомки - странно, без шарфа и шапки, а горячая.
-Пусть не волнуется, - отвечает она улыбкой, открывая дверь магазина.
Сказка разбивается криком, торопливыми шагами под яростный перестук каблуков, дробящих лёд и девочку едва ли не отдирают от странной девушки в тёртом плаще.
-Полиция! - оглашает улицу вопль, что перекрывает мерное "С Рождеством", что бубнит радостно всего в пол квартале отсюда.
Полисмены появились слишком быстро, чтобы цыганка успела убежать, впрочем, она и не пытается, смущённо улыбаясь малышке, которая собирается расплакаться. Синяя форма, взгляд суровый из-под козырька фуражки, вот уж кто зимой и летом одним цветом.
-Она пыталась похитить мою девочку! - тараторит женщина, прижимая к себе дочку так сильно, словно её должно вот-вот унести ветром.
-Мы разберёмся, мэм. Счастливого Рождества, - один из полисменов отгораживает широкой спиной цыганку от пострадавшей дамочки.
Девочка грустно смотрит через плечо мамы, но помахать не решается, слёзы наворачиваются на глаза. Поднимает руку вверх фея-обманщица, грустно звякнув бубенцами на браслетах и посылает сквозь морозный воздух поцелуй, что не достигает цели, рассыпаясь искрами-снежинкам. Она видит чёрные крылья за спиной незнакомки, на кромках которых смёрзся снег, уже не подтаивая.

Проводив дамочку взглядом, один из полисменов бесконечно усталым взором окинул с макушки до подошв сабо виновницу паники. Через час Он должен был родиться снова, а потому вступать в дискуссии и уж тем более отправлять в КПЗ демонессу, ни он, ни напарник, тоже демон, не собирались.
-Кристина, ты опять? - произнёс полицейский-ангел, расправляя за спиной белые крылья, так же присыпанные снегом.
-Конфету хотела ребёнку купить, честное-пречестное, - она схватилась за грудь, вот только сторону перепутала, спешно меняя руку на левую. - Я больше так не буду, пустите с миром, а?
Кристина, склонив голову, посмотрела на каждого по очереди исподлобья, отчего глаза её казались огромными. Мария-Магдалина, вот только младенец ушёл с другой мамой.
-Бог с тобой, иди, - махнул рукой ангел, глядя на напарника в упор.
-Но чтобы больше ни единой выходки за ночь, поняла? - добавил демон, глядя в упор. - Счастливого Рождества.
-Конечно-конечно! - замахала руками Кристина. - А если что, ну сами понимаете господа хорошие ночь такая волшебная, так и тянет на приключения, выпить там, закусить, причаститься в общем. Нет, на КПЗ так на КПЗ, только можно одеяльце потеплей? А ещё я Рождественский гимн знаю, хотите, спою? Или вот, рождественское гадание. Всю правду скажу, ничего не утаю... эй, да стойте, куда же вы? Эх... - махнула она рукой в сердцах, фыркая и разворачиваясь на каблуках сабо.
Пошарив в сумке, Кристина нашла полупустую пачку сигарет, прихваченную в одном из ресторанов, и, прижав зубами фильтр зашагала вверх по улице. Неон цветных витрин светил, но нисколько не согревал, как и яркий огонёк сигареты хоть мало сердце. Многоголосье стихало, но Кристина продолжала слышать смех людей счастливый и беспечный, доносящийся из домов, где за праздничным столом ожидало счастливого часа семейство в полном составе.
Прислонившись к фонарю, демонесса сняла с плеча сумку и, запустив руку по локоть, искала заветную фляжку с коньяком. Такие праздники принято встречать с семьёй, но у неё не было семьи. Даже у полицейских были родственники, была община Ангелов и Клан Ловчих у демона, а предков своих Кристина в глаза не видела, считая родиной цыганский табор, как и Клана Воров не существовало уже. Открутив крышку фляжки, она сделала большой глоток, съезжая по столбу вниз, упираясь в него спиной.
-Одна, совсем одна, - демонесса грустно усмехнулась.
Клан Воров, точнее, те шесть единиц из которых Кристина была старшей, был уничтожен нынешним Королём Демонов не просто так - сами виноваты, потому как не надо было похищать и убивать дитя из другого Клана, которым-таки как раз и заправлял Повелитель расы чернокрылых. Были убиты все за жизнь одного, а вот Кристине и ещё одному парнишке повезло, потому как их не было в резиденции на тот момент. Дерил не тронул её и потом, зная, что дела Клана вечной страннице не интересны - её спутница это дорога. Словно белая ворона в стае, Кристина всегда отличалась от сородичей тем, что не задерживалась ни в едином месте надолго. Не откладывала деньги на чёрный день, побиралась, крала, просаживая всё до последней мелкой монеты при первом удобном случае нимало о том не сожалея. Домом ей была земля, стенами те многие, которым помогала как умела, и в каждом городе находился старик, что рассказывал внучку о "странной цыганке", что приходит вместе с ветром, и придёт снова всё такая же юная. Образ сумасшедшей притёрся настолько прочно, что Кристина уже не видела смысла разубеждать в обратном, да и надо ли, если она действительно такая? Почти не обладая магией, что была в крови, демонесса знала многое то, о чём и не расскажешь, дабы не заиметь совсем уж жуткую репутацию: помнила прошлые жизни свои и чужие, видела духов, призраков, умертвий, а потому могла пойти наперерез движению на красный свет, и не обращая внимания на крики водителей и какафонию клаксонов, общаться якобы с воздухом.
-Кристина, ну сколько можно пить? - услышала демонесса знакомый голос.
-А если бы я подавилась от испуга, - она обернулась, наблюдая за своим плечом расплывчатую фигуру. - Привет, с Рождеством тебя, Алан. Подумаешь, бродяжка напилась до синих крокодилов. Мне не привыкать.
-А ты всё не меняешься, - призрак был немолод, а потому рассмотреть что-то в мерцающем облаке было крайне затруднительно. - Странно увидеть тебя здесь в эту пору. Холодно, особенно зимой, а у тебя кроме старого плаща этого и сомнительных...
-Сабо, - вставила Кристина, широко улыбаясь.
-... и сомнительных сабо и нет ничего. Кровь горячая молодая, но всякое бывает.
-Молодая? Да ты точно ли с Клячкиной Кристиной разговариваешь сейчас? - она помахала рукой, звонко звякая о стенки фляжки остатками виски. - Мне уже даже не триста лет. Это что ты тут делаешь? Твой дом, по улице номер пять, кажется в нескольких милях оттуда. Что, выбрался людишек припугнуть в канун Рождества? - она хрипло засмеялась, закашливаясь.
-Нету его, - печально вздохнул призрак. - Снесли осенью, а ты ушла ещё летом.
-Вот стоило уйти, понимаешь, - деловито скрестила руки на груди Кристина опускаясь на асфальт, предварительно подогнув плащ. - Кажется, тут неподалёку до сих пор стоит что-то заколоченное. Хочешь - проведу, будет новый дом.
-Сейчас? - искренне удивился призрак, но ответил не сразу под тяжёлым взглядом демонессы. - То есть, проведи, конечно, если не занята очень.
-Да ты что, тебя никак балкой по голове приложило? - хрипло усмехнулась Кристина словно ворона каркнула. - В такую пору, да шататься по развалинам... девушка, одна поздно ночью. Святой. Рождественской. Мыши летучие, промёрзшие до самых лапок, - поиграв бровями, она разорвала смехом нагнетаемое голосом повествование. - Да легко. Сейчас только ещё... причащусь, а то я тебя вижу плохо.
Поднявшись на ноги и оправив то, что приличные люди и лохмотьями-то не назовут, а демонесса гордо именовала "юбкой", девушка направилась дальше по улице.
-Замуж, срочно замуж, - завёл старую любимую песню Алан, следуя тенью за вечной авантюристкой.
-Мамочка, я вас прошу... - возвела очи куда-то в тёмное небо Кристина. - Вот был бы ты ого-го мужчиной я бы запросто. А так - нет. Перевелись богатыри, понимаешь, на ... э... - болтнув фляжкой, она сделала ещё один глоток. - Короче, не на ком. Да ты послушай, что сейчас расскажу. Была я в Арабских Эмиратах. Или не Арабских? Или... ай, да не суть. И был там хан-султан. Борода - во, ой, извини, Алан, я тебя так рукой-то. Меч - вот такой, а уж весёлый какой, добрый, ду-шев-ней-ший человек. А я что? А ничего я. Мимо проходила. Ну и что, что хотела спи... прости, вырвалось, украсть что-то там из дворца. Всё учла, всех облапошила, прошла и, понимаешь, кошке егойной... да, на хвост. А я рассказывала уже что-ли? В третий раз? Ну так слушай дальше! И вот меня в тюрьму, а он говорит, не пущу, влюбился: есть не могу, спать не могу, пить не могу... ик! Твоё здоровье, кстати, - Кристина снова приложилась. - И вот начались, цветы-конфеты-алмазы-Луна с неба... что, в прошлый раз полцарства было? Ой, да разве я помню что и кому вру?! А я ... - демонесса глухо постучала по грудной клетке, - я, ик, огниво. Тьху, кремень. Ни в какую. И ушла. И дверью хлопнула.
Быть может и был тот царь, что потерял голову от колдовских серых глаз, будто посеребрённых Луной, а может и не было его. Кристина рассказывала слишком многое, приплетая нередко истории из жизней прошлых, были и небылицы. Иногда врала, но так искренне, что сама верила, даже пуская слезу о несчастной судьбе своей.
Призрачный свет гирлянд сменили сгущающиеся сумерки. Ровные линии тротуаров перетекли в извилистые переулки с названиями, скрытыми под пылью и ржавчиной, единственный проржавленный автомобиль посередине проезжей части и пустой фонтан с острыми зубьями арматур. Разбитые фонари, слепые с тех самых пор, как место это покинули люди, рабочие, что вели переустройство этой части города. Будет здесь разбит парк или всё-таки построен торговый центр - споры велись и по сей день, а ныне здесь жило прошлое на останках былого благополучия.
-Нам туда, - прошептала Кристина, указывая на тёмное здание в конце улицы. - Слышишь?
Остановившись, демонесса подставила лицо ветру, не ощущая как холод пробирается под одеревенелое пальто.
-Это вальс... - ответила она на собственный вопрос, поднимаясь на цыпочки.
Шаг назад, два вперёд, так и только так. Подхватив мелодию, прошедшую сквозь столетия плавной походкой, она закружилась, огибая куски черепицы, пустые бутылки и блестящие от льда поверхности, направляясь к незыблемому зданию театра, который так и не смогли снести.
Как и двадцать лет назад, вход в Храм Мельпомены охраняли каменные гаргульи, что недобро воззрились сейчас на непрошеных гостей. То, что они не разговаривали со всеми подряд, вовсе не значило, что они всего лишь куски горных пород.
-Понаехали, - фыркнул Дмитрий Менделеев, а в миру - та, что слева.
-И не говори, бро, - поддакнул Жан-Батист, - та, что справа - подпирая морду лапой. - В нашу-то белокаменную.
-Где тут, блин, надпись "гостиница", вашу ж мать, - сладко потянулся после долгого сна Дмитрий. - То пацан какой-то, теперь призрак и ... эта!
-Хоть бы налил кто, - с тоской гнул своё Жан-Батист.
Призрак растаял за спиной Кристины, стоило ей переступить порог. Духи всегда исчезают в полночь, как и тени. Оглядевшись, демонесса стряхнула снег с волос и крыльев, расплываясь в счастливой улыбке.
-Здесь заночую, - довольно пробормотала она, почтительно снимая сабо у порога и проходя внутрь холла босиком.
Не поморщившись, даже когда под подъём ступни угодил осколок стекла, Кристина замерла, ведя носом словно собака-ищейка. Запах крови, с которым ничто перепутать нельзя. Кто мог окрасить светлый праздник алым?
Узкий луч, словно от софита на сцену, растекался по полу бледной кляксой на полу фойе, серебрясь на белых крыльях. Спала в Объятиях Смерти ангел со светлыми волосами, улыбаясь кому-то бескровными губами, совсем юная, почти девочка как по меркам бессмертного племени.
-Кто же тебя так...? - пробормотала Кристина, медленно приближаясь к распростёртому телу на полу.
Тихий шорох прозвучал в мёртвой тишине громом среди ясного неба, словно выбирался юный феникс из пепла того, что жил до него; шевелился в холодных руках девушки живой рыжий огонёк, сопя. Ребёнок. Тихо ударилась о пол сумка демонессы, съехавшая с плеча. Прижав руку к губам, Кристина удержала крик радости - вот он её подарок на Светлый праздник. Тому Клану Демонов, которому принадлежала гадалка, до сих пор не простили вероломства, а потому ни она, ни единственный её "соклановец" не имели права обзаводиться потомством.
-Иди ко мне, - прошептала демонесса, высвобождая малыша из мёртвых объятий.
Рыжий малыш был совершенно непохож на белокурую мать, золотоглазый, но такой же тихий, рассматривал сейчас Кристину внимательно и явно недоумевая. Он не пытался кричать и плакать, только прижимаясь теснее в желанному теплу. Забыв обо всём на свете, Кристина медленно закружилась по зале, среди останков кресел, мягко переступая через осколки плафонов люстры, прижимая к груди хрупкое создание. Пробравшись под одеяльце, она нащупывала ладонью на спине ребёнка крылышки, осторожно, чтобы не заморозить. То, что рыжик-мальчик было понятно ей с первого взгляда, как и то, что он не ангел, ведь было такое, что рождался сын адового пламени в светлой семье, даже в тех, кто заключали брачные союзы на протяжении веков только со своей расой.
-Ты человек? - прошептала Кристина, так и не обнаружив на спине малыша крылышек. - И за что же тебя так?
Опустившись на край оставшегося целым зрительского кресла, демонесса забрала в свою ладонь крохотную малыша, ведя по холодной руке пальцем. Словно приподнималась завеса тайны, открывал омут прошлого часть того, что было, уводя с тёмных вод туман. Отец не знал о рождении мальчика вовсе, отстранённый от дел военный - демон из Клана Войны, мама пыталась спастись от гибели, убегая от обезумевшего ангела по имени Габриэль, что убил многих и продолжал истреблять старшее поколение, лишившись рассудка.
-Глаза у тебя совсем как у Архонта Сомергеда, - ласково пробормотала Кристина, бережно перебирая медные завитки волос малыша. - И волосы рыжие, в точности как у Дарена - бывшего Короля Хаоса. Вовремя ты спустился на землю, тот, кто так и не появился на свет более тысячи лет назад.
Снова пустив в ход ту магию, что проступала на коже чёрными витиеватыми татуировками по фалангам пальцев рук и ног, гадалка заглянула в будущее мальчика, оставшегося без родителей, и, широко распахнув глаза, только головой покачала.
-Путь твой всё-таки к Богу... пока ещё не названный, но Рузвельт Анджеал Мейер, главное для тебя - не сбиться с дороги, не ошибиться. И со мной тебе нельзя, - печально улыбнулась Кристина. - Тебе менять будущее.
Тихо падал снег хлопьями, скрывая следы сабо, что остались на корке наста. Стихли все звуки, смолк призрак, что обосновался на бельэтаже; прекратили препираться горгульи, выясняя, кто завтра будет звонить в полицию, чтобы доложить об убийстве.
Переместившись под сцену, где было не так холодно, Кристина убаюкала малыша, который пригрелся и уснул в объятиях демонессы. Не зная слов колыбельных, она напевала те песни, слова которых знала на мёртвых теперь уже языках, заглядывая в нежное личико.
Спит и не знает ничего о том, что уже сейчас избран Судьбой для того, чтобы на двадцатом году жизни участвовать в событиях, что всколыхнут все бессмертные народы, расы и заденут мир людей. Не знает, что наступит день, четырнадцатый по счёту, когда сойдутся в этом же самом городе ещё двенадцать Избранных, чтобы пробудить от сна длиной в две тысячи лет Короля Хаоса и Светлого Бога, и оттого сойдутся в раскладе тринадцать карт Таро станет ясен исход холодной войны, что не окончилась до сих пор.

Об этом мальчике, едва ли трёх месяцев от роду, которого нашли на складе в порту, потом писали газеты. Сторож утром первого января проснулся от удара пониже спины, будто пнул кто, и только потом, в поисках ящика со спиртным на вверенном ему объекте, обнаружил корзинку с младенцем. Ни имени, ни фамилии, только перья чёрное и белое, а вместо записки вылинялая карта Таро - аркан Жрец.

______________________________________
(Фандом: ролевая игра  "Ангелы Больших Городов"; автор: Daryl de Retz)

P.S.

Вечность смотрит холодными глазами ноября. Серыми, как глаза координатора города. Зелеными, как глаза Крысолова. Желтыми, как глаза Шута. Вечность смотрит на мерцающие алые точки среди серой толпы. Тринадцать выживут, что бы решать судьбу мира, залитого дождем. Остальные - погибнут.
Ангелы и демоны мешаются с толпой и вот ты уже не видишь белого и черного - только серое, как небо.
Они ищут серебро и ключи, они обжигаются кофе и травят себя сигаретами - бессмертные и вечно молодые, одинокие, ищущие тепла - им предстоит выбрать, каким будет их мир дальше и будет ли он вообще.
Друзья, враги, любовь, нежность, страх и ненависть - стена дождя смоет все, оставляя только мокрые перья на асфальте и тускло мерцающие вывески.
Судьба тасует колоду.