- как все
молодые люди, я тоже  когда-то думал о самоубийстве.  Кто из нас  к тридцати
годам  не убивал  себя  два-три раза?  Однако я  ничего лучше не нашел,  как
изнурить  себя  в наслаждениях. Погрузившись в глубочайший разгул, ты убьешь
свою страсть... или самого себя.

Лучше  умереть  от  наслаждения,  чем  от болезни.  Я  не испытываю ни жажды
вечности,  ни  особого  уважения  к  человеческому  роду,  -  стоит  только
посмотреть, что из него сделал бог! Дайте мне миллионы, я их растранжирю, ни
сантима не  отложу на будущий год.  Жить,  чтобы нравиться и царить, -  вот
решение,  подсказываемое  мне каждым  биением  моего сердца.

На
краткий миг он сбрасывал с себя  бремя  дум  и воспоминаний,  останавливаясь
перед цветами,  головки которых слабо  колыхал среди  зелени  ветер;  затем,
ощутив  в  себе  трепет  жизни,  все  еще  боровшейся с  тягостною мыслью  о
самоубийстве,  он поднимал глаза к небу,  но нависшие  серые тучи, тоскливые
завывания ветра и промозглая осенняя сырость внушали ему желание умереть. Он
подошел   к   Королевскому   мосту,   думая   о  последних  прихотях   своих
предшественников. Он  улыбнулся,  вспомнив,  что  лорд Каслриф,  прежде  чем
перерезать себе горло, удовлетворил низменнейшую из наших потребностей и что
академик  Оже, идя на смерть, стал искать табакерку, чтобы взять понюшку. Он
пытался разобраться  в  этих  странностях,  вопрошал  сам  себя,  как вдруг,
прижавшись к парапету моста, чтобы дать дорогу рыночному носильщику, который
все же запачкал рукав его фрака чем-то белым, он сам себя поймал на том, что
тщательно стряхивает пыль.