Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
                         жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

                                                    1914 год.

Сергею Есенину
Вы ушли,
        как говорится,
                      в мир иной.
Пустота...
          Летите, в звёзды врезываясь.
Ни тебе аванса,
               ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,                 
            это
               не насмешка.
В горле
        горе комом -
                    не смешок.
Вижу -
      взрезанной рукой помешкав,
собственных
           костей
                 качаете мешок.
- Прекратите!
             Бросьте!
                     Вы в своем уме ли?
Дать, чтоб щёки
               заливал
                      смертельный мел?!
Вы ж
    такое
         загибать умели,
что другой
          на свете
                  не умел.
Почему?
       Зачем?
             Недоуменье смяло.
Критики бормочут:
                 - Этому вина
то...
     да сё...
             а главное,
                       что смычки мало,
в результате
            много пива и вина. -
Дескать, заменить бы вам
                        богему
                              классом,
класс влиял на вас,
                   и было б не до драк.
Ну, а класс-то
              жажду
                   заливает квасом?
Класс - он тоже
               выпить не дурак.
Дескать,
        к вам приставить бы
                           кого из напостов -
стали б
       содержанием
                  премного одарённей.
Вы бы
     в день
           писали
                 строк по сто,
утомительно
           и длинно,
                    как Доронин.
А по-моему,
           осуществись
                      такая бредь,
на себя бы
          раньше наложили руки.
Лучше уж
        от водки умереть,
чем от скуки!
Не откроют
          нам
             причин потери
ни петля,
         ни ножик перочинный.
Может,
      окажись
             чернила в "Англетере",
вены
    резать
          не было б причины.
Подражатели обрадовались:
                         бис!
Над собою                   
         чуть не взвод
                      расправу учинил.
Почему же
         увеличивать
                    число самоубийств?
Лучше
     увеличь
            изготовление чернил!
Навсегда                   
        теперь     
              язык
                  в зубах затворится.
Тяжело
      и неуместно
                 разводить мистерии.
У народа,
        у языкотворца,
умер
    звонкий
           забулдыга подмастерье.
И несут                       
       стихов заупокойный лом,
с прошлых
         с похорон
                  не переделавши почти.
В холм
      тупые рифмы
                 загонять колом -
разве так
         поэта
              надо бы почтить?
Вам
   и памятник еще не слит, -
где он,
      бронзы звон
                 или гранита грань? -
а к решеткам памяти
                   уже понанесли
посвящений
          и воспоминаний дрянь.
Ваше имя
        в платочки рассоплено,
ваше слово
          слюнявит Собинов,
и выводит
         под берёзкой дохлой -
"Ни слова,
         о дру-уг мой,
                      ни вздо-о-о-о-ха".
Эх,
   поговорить бы иначе
с этим самым
            с Леонидом Лоэнгринычем!
Встать бы здесь
               гремящим скандалистом:
- Не позволю
            мямлить стих
                        и мять!
Оглушить бы
           их
             трехпалым свистом
в бабушку
         и в бога душу мать!
Чтобы разнеслась
                бездарнейшая погань,
раздувая
        темь
            пиджачных парусов,
чтобы
     врассыпную
               разбежался Коган,
встреченных
           увеча
                пиками усов.
Дрянь
     пока что
             мало поредела.
Дела много -
            только поспевать.
Надо
    жизнь
         сначала переделать,
переделав -
           можно воспевать.
Это время -
           трудновато для пера,
но скажите                     
          вы,
             калеки и калекши,
где,
    когда,
         какой великий выбирал
путь,
     чтобы протоптанней
                       и легше?
Слово -
       полководец
                 человечьей силы.
Марш!
     Чтоб время
               сзади
                    ядрами рвалось.
К старым дням
             чтоб ветром
                        относило
только
      путаницу волос.
Для веселия
           планета наша
                       мало оборудована.
Надо
    вырвать
           радость
                  у грядущих дней.
В этой жизни
            помереть
                    не трудно.
Сделать жизнь
             значительно трудней.

                                                         1926 год.


                              Неоконченное

                                    [I]

                      Любит? не любит? Я руки ломаю
                      и пальцы
                               разбрасываю разломавши
                      так рвут загадав и пускают
                                                 по маю
                      венчики встречных ромашек
                      пускай седины обнаруживает стрижка и бритье
                      Пусть серебро годов вызванивает
                                                      уймою
                      надеюсь верую вовеки не придет
                      ко мне позорное благоразумие
                     
                                    [II]
                     
                      Уже второй
                                 должно быть ты легла
                      А может быть
                                   и у тебя такое
                      Я не спешу
                                 И молниями телеграмм
                      мне незачем
                                  тебя
                                       будить и беспокоить
                     
                                   [III]
                     
                      море уходит вспять
                      море уходит спать
                      Как говорят инцидент исперчен
                      любовная лодка разбилась о быт
                      С тобой мы в расчете
                      И не к чему перечень
                      взаимных болей бед и обид
                     
                                    [IV]
                     
                      Уже второй должно быть ты легла
                      В ночи Млечпуть серебряной Окою
                      Я не спешу и молниями телеграмм
                      Мне незачем тебя будить и беспокоить
                      как говорят инцидент исперчен
                      любовная лодка разбилась о быт
                      С тобой мы в расчете и не к чему перечень
                      взаимных болей бед и обид
                      Ты посмотри какая в мире тишь
                      Ночь обложила небо звездной данью
                      в такие вот часы встаешь и говоришь
                      векам истории и мирозданию
                     
                                    [V]
                     
                      Я знаю силу слов я знаю слов набат
                      Они не те которым рукоплещут ложи
                      От слов таких срываются гроба
                      шагать четверкою своих дубовых ножек
                      Бывает выбросят не напечатав не издав
                      Но слово мчится подтянув подпруги
                      звенит века и подползают поезда
                      лизать поэзии мозолистые руки
                      Я знаю силу слов Глядится пустяком
                      Опавшим лепестком под каблуками танца
                      Но человек душой губами костяком
                     
                                                                                 1928-1930 гг.