1
Привет, мой друг. Мой друг неисцелимый.
Идешь ли на поправку? ибо дело
твое уж на поправку семимильным
должно ступаться шагом. Очень странно.
История твоей (моей?) болезни
могла бы занимать весь книжный шкаф.
Увы, не позволяет и в трехтомник
загнать ее моя старушка-лень.

На Марсово поход наш предпоследний,
вернее, уточню, кафе Марсо,
закончился ничем: не пораженьем,
не взятьем неприступной памбы. Ты
успешно возвратился хладнокровен
в поместие свое. Я ж, чертыхаясь,
побрел искать извозчика, при этом
надеялся, что день прошел не зря.

Покамест упражнялись в остроумьи,
и кубок непрерывно орошали,
во время пира в честь большой эпохи,
не столь прекрасной, как хотел. но все же
осаду инфлюенция упрямо
вела у наших юных тел. О, Саныч,
я помню это по твоим глазам!
От мною же прописанной микстуры!

Нордические волосы в жиру
неряшливо затянуты в затылок,
что в памяти моей был тот прообраз
процентщицы затылка,мухехе.
Лоснилась борода, опухли щеки.
И ты попутал цифры 3 и 5.
остюда все погрешности, отсюда
желание намокнуть под дождем.

Витала в летнем вохдухе портвейность.
Фонарь неспешно стягивал пространство
вокруг себя, и зелень отступала.
Но запах свежих листьев оставался.
Как лекарь, говорю тебе, О Саныч,
Спеши, пока осталися талоны,   
и цены не взросли по экспоненте,
на следующий двухсуточный приём.


                    2
Покуда я выписывал рецепты,
погода нам вернула свет и солнце,
чтоб стало горожанам очень душно,
и я решил покинуть нск
на пару-тройку дней, чтобы вернуться
обратно с обновленною душою.
Я был на даче общего геноссе,
известного своей манерой речи.

Действительно был прав придурок Мышкин,
и врач его, лечивший бедолагу
не где-нибудь, но в маленькой Швейцари,
уютной как за барной в Ливерпуле.
Чудесно я слонялся между сосен,
и падал я на мох чудесно мягкий,
И словно недовыпитой бутылки
осколки на траве блестели листья.

Как вражеские армии стояли,
готовые вот-вот в бою сойтися,
две стороны разрезанного леса,
разрезанного просекой для ЛЭПа.
И воздух был наполнен напряженьем,
и треск сухой процеживал скозь зубы:
"Убью." А под опорами крапива
отважно охраняла коноплю.

Теперь же, Саныч, еду я в губерню,
чтоб встретиться со страждущей душою,
и разум мой наполнен весь волненьем,
и пальцы я нервозно теребил.
Спроси же, отчего. Вопрос корректен,
Посколько было, что и я когда-то
там жил, работал, пил и утешался.
Сидел на кухне и писал стихи.

Потом уехал и не попрощался
ни с бабкой, что сдавала мне жилплощадь,
(скажу по правде я с ней не сошелся)
ни с домом, где прожил почти полгода,
ни с тем, кто и не знал меня в лицо.
Дистанция, большое расстоянье
нас, Саныч, разделяет, и на этом
я думаю, пришла пора прощаться.
Мы встретимся теперь на выходных.


А вот и ссылка для любопытных.