"Все,  о  Люцилий,  не  наше, а чужое, только  время  наша
собственность,  -  писал Сенека. - Природа предоставила в  наше
владение только эту вечно текущую и  непостоянную вещь, которую
вдобавок может отнять у  нас  всякий, кто этого захочет... Люди
решительно  ни  во  что  не  ценят  чужого  времени,  хотя  оно
единственная вещь,  которую  нельзя возвратить обратно при всем
желании. Ты спросишь,  может быть, как же поступаю я, поучающий
тебя?  Признаюсь,  я  поступаю,  как  люди  расточительные,  но
аккуратные - веду  счет своим издержкам. Не могу сказать, чтобы
я ничего не терял, но всегда могу отдать себе отчет,  сколько я
потерял, и каким образом, и почему".
     Так еще в  самом начале нашей  эры, в 50-м  году,  научные
работники, - а Сенеку можно вполне  считать научным работником,
- вели счет своему времени и старались экономить его. Философы,
то есть древние философы, первыми поняли ценность времени - они
наверняка  еще  до  Сенеки  пробовали  как-то  обуздать  время,
приручить, понять его природу, ибо и тогда оно доставляло людям
огорчение своей быстротечностью.
     Однако  мы,  по своему самомнению, уверены, что у  древних
времени девать  было  некуда.  Что  они,  со своими солнечными,
водяными и песочными часами, измерить его как следует не умели,
а значит, и не берегли. Прогресс  - он ведь к тому сводится, по
мнению  делового  человека,  чтобы  сэкономить  этому  деловому
человеку время. Для этого  деловой  человек из кареты пересел в
поезд, оттуда на  самолет.  Вместо писем придумали телеграммы и
телефоны,  вместо   театров  -  телевизоры,  вместо  пуговиц  -
"молнии", вместо  гусиного  пера - шариковую ручку. Эскалаторы,
компьютеры,   универмаги,  телетайпы,   электробритвы   -   все
изобретается для того, чтобы сберечь  человеку  время.  Тем  не
менее почему-то  нехватка  этого времени у человека возрастает.
Деловой человек наращивает скорости, внедряет ЭВМ, переделывает
универмаги в  универсамы,  печатает  газеты  фотоспособом, он и
говорить  старается  лаконичнее, уже  не  пишет,  а  диктует  в
диктофон, а дефицит времени  увеличивается.  Не только у него -
цейтнот становится  всеобщим.  Недостает  времени на друзей, на
письма, на детей,  нет времени на  то, чтобы думать,  чтобы  не
думая  постоять,   в  осеннем  лесу,  слушая  черенковый  хруст
облетающих  листьев,  нет  времени  ни на стихи, ни  на  могилы
родителей.  Времени нет  и  у школьников, и  у  студентов, и  у
стариков. Время  куда-то  исчезает,  его становится все меньше.
Часы перестали быть роскошью. У  каждого  они  на руке, точные,
электронные, водонепроницаемые,  у  всех  тикают будильники, но
времени от этого не прибавилось. Время распределяется почти так
же, как и  две  тысячи лет назад, при  том  же Сенеке: "Большая
часть  нашей  жизни   уходит   на  ошибки  и  дурные  поступки;
значительная часть протекает в бездействии, и  почти всегда вся
жизнь в том, что мы делаем не то, что надо"...