Второе воплощение другого человека...

Умереть ничего, если выпить немного...
(с) Ю. Шевчук

"Кто-то разрешил трамвайным рельсам разрезать этот город,
Трамвай идёт разбитый, громыхая через ночь... ножом по горлу..."
(с) А. Васильев

"...так не лучше ль нож к горлу и грудью на ствол,
Я знаю что это единственный способ взобраться на дыбу минуя пристол..."
(с) А. Васильев

смерть, скорее бы она наступила...
(c) Sad

Если из какой либо ситуации нет выхода,надо просто выйти через вход...
(c) Перемен_ка

Отрывок
           Sad man jokes his own way (*)

     Я не философ. Нет, я не солгу.
     Я старый человек, а не философ,
     хотя я отмахнуться не могу
     от некоторых бешеных вопросов.
     Я грустный человек, и я шучу
     по-своему, отчасти уподобясь
     замку. А уподобиться ключу
     не позволяет лысина и совесть.
     Пусть те правдоискатели, что тут
     не в силах удержаться от зевоты,
     себе по попугаю заведут,
     и те цедить им будут анекдоты.
     Вот так же, как в прогулке нагишом,
     вот так -- и это, знаете, без смеха --
     есть что-то первобытное в большом
     веселии от собственного эха.
     Серьезность, к сожалению, не плюс.
     Но тем, что я презрительно отплюнусь,
     я только докажу, что не стремлюсь
     назад, в глубокомысленную юность.
     Так зрелище, приятное для глаз,
     башмак заносит в мерзостную жижу.
     Хоть пользу диалектики как раз
     в удобстве ретроспекции я вижу.

     Я не гожусь ни в дети, ни в отцы.
     Я не имею родственницы, брата.
     Соединять начала и концы
     занятие скорей для акробата.
     Я где-то в промежутке или вне.
     Однако я стараюсь, ради шутки,
     в действительности стоя в стороне,
     настаивать, что "нет, я в промежутке"...
(c) И. Бродский, 1964(?)

* Грустный человек шутит на свой манер (англ.).

Одиночество
     Когда теряет равновесие
     твое сознание усталое,
     когда ступеньки этой лестницы
     уходят из под ног,
     как палуба,
     когда плюет на человечество
     твое ночное одиночество, --

     ты можешь
     размышлять о вечности
     и сомневаться в непорочности
     идей, гипотез, восприятия
     произведения искусства,
     и -- кстати -- самого зачатия
     Мадонной сына Иисуса.

     Но лучше поклоняться данности
     с глубокими ее могилами,
     которые потом,
     за давностью,
     покажутся такими милыми.
     Да.
         Лучше поклоняться данности
     с короткими ее дорогами,
     которые потом
     до странности
     покажутся тебе
     широкими,
     покажутся большими,
     пыльными,
     усеянными компромиссами,
     покажутся большими крыльями,
     покажутся большими птицами.

     Да. Лучше поклонятся данности
     с убогими ее мерилами,
     которые потом до крайности,
     послужат для тебя перилами
     (хотя и не особо чистыми),
     удерживающими в равновесии
     твои хромающие истины
     на этой выщербленной лестнице.
(c) И. Бродский, 1959

* * *
     Теперь все чаще чувствую усталость,
     все реже говорю о ней теперь,
     о, помыслов души моей кустарность,
     веселая и теплая артель.

     Каких ты птиц себе изобретаешь,
     кому их даришь или продаешь,
     и в современных гнездах обитаешь,
     и современным голосом поешь?

     Вернись, душа, и перышко мне вынь!
     Пускай о славе радио споет нам.
     Скажи, душа, как выглядела жизнь,
     как выглядела с птичьего полета?

     Покуда снег, как из небытия,
     кружит по незатейливым карнизам,
     рисуй о смерти, улица моя,
     а ты, о птица, вскрикивай о жизни.

     Вот я иду, а где-то ты летишь,
     уже не слыша сетований наших,
     вот я живу, а где-то ты кричишь
     и крыльями взволнованными машешь.

(c) И. Бродский, 11 декабря 1960